Я запомнила этот эпизод на всю жизнь. Никита, уверена, тоже его не забыл. Ну а если забыл — пусть прочтет эти строки и вспомнит. Если бы он не чувствовал того же, что и я, вряд ли написал бы в своей книге, как виноват передо мной. Пятьдесят лет миновало! А чувство вины не прошло, потому что нас связывали такие мгновения...
Сколько же событий уместилось в тот удивительный год! Любовь, окончание училища, травмы, начало работы в театре... Врачи меня подлечили, но колено пришлось разрабатывать, оно плохо сгибалось. Сначала ходила в бассейн, потом поехала на море — в ялтинский пансионат «Актер». Михалков опять был на съемках. Прислал трогательную телеграмму: «Очень обеспокоен ногой». В Ялте я тосковала по Никите, да и погода не способствовала бодрому настроению. И море не успело прогреться. Когда потеплело, пришлось возвращаться в Москву. Юрий Николаевич Григорович, главный балетмейстер Большого, вызвал в театр. Я всю жизнь буду ему благодарна — он сделал мне столько добра! — и прежде всего за то, что взял фактически нетрудоспособной, еще не оправившейся от травмы. Двадцать лет проработала под его началом и не знаю лучшего руководителя балета. Мне вообще повезло, это был золотой век Большого театра. Моими коллегами были такие артисты! Но о них стоит рассказать отдельно, надеюсь, будет такая возможность...
Едва вернувшись в Москву, на утренней репетиции опять травмировала злосчастное колено. Меня снова положили в ЦИТО и удалили мениск. Восстановилась я довольно быстро. Никита в это время был в Белоруссии, в Борисове.
О свадьбе у нас речи не было, но он говорил: «Надо что-то решать. Мы уже взрослые, Лешенька». По сути это было предложение руки и сердца. Никита понимал, что отношения должны развиваться. Когда двое любят друг друга, они сходятся или расстаются. Возможно, мы бы и поженились, если бы Настя не решила предъявить права на Никиту. Однажды ее, видимо, заело, что он недолго по ней горевал, нашел другую и у нас все хорошо. Она знала о наших отношениях от общих знакомых и встречала нас с Никитой. Как-то пришли в Дом композиторов и за одним из столиков увидели Вертинскую с художником Колей Двигубским, другом Андрона. Мы с Никитой сели в другом зале. Не думаю, что Настя за нами следила, хотя ей было известно, что это «наше» место. Скорее всего, мы случайно пересеклись. Хотя кто знает! Уж очень ей везло на «случайные» встречи!
