Я сидел, задрав ноги на полку с баром и телевизором, и полетел вперед задницей, что меня и спасло. Сначала ударился бедром (до сих пор этим местом ничего не чувствую — повреждены все нервы), побился, порезался. Потом прилетела голова, но уже с другой скоростью, потому и уцелела...
Новость тут же облетела весь мир. Но кто конкретно пострадал, точно не знали. Меня перепутали с Константиновым, сообщили, что я в коме. Лада прибежала, а меня сразу три хирурга, бывшие военврачи, штопают в приемном отделении.
— Представляешь, — говорю ей, — майора Советской Армии шьют американские полковники.
Лада рыдает, а они удивляются:
— У тебя еще есть силы шутить?
— Успокойся, — говорю жене, — все хорошо. Живой.
Всю ночь Лада не отходила от меня. Вдруг смотрю, часа в три ночи лицо у нее стало белым как мел. Нажал кнопку вызова медсестры. «Срочно доктора, — говорю, — жене плохо!» Прибежал один врач, другой, Ладу погрузили на каталку и тут же отправили на операционный стол удалять аппендицит. «Еще полчаса, и начался бы перитонит», — сказали потом хирурги. Жену положили в соседнюю палату, и наша бедная шестилетняя Настя, которая готовилась к конкурсу «Мисс Мичиган», осталась на попечение соседки. Тем не менее в состязании красавиц поучаствовала и даже получила призы.
Тысячи людей пришли к госпиталю, разбили палатки, ночевали в них несколько дней и молились за нас. Мои друзья выжили, но остались инвалидами. У Володи нет координации и короткой памяти, он помнит лишь то, что произошло до аварии. Сергей, у которого оказался сломан еще и позвоночник, передвигается на инвалидной коляске. Какое-то время он может поддерживать разговор, а потом словно куда-то проваливается. Страшная история... Виноват в аварии водитель. Фамилия у него подходящая — Гнида. Надо же было нам к нему попасть! Могли ведь в другой лимузин сесть. Судьба...
В хоккей я вернулся в тот же год. Мало кто знает, что правая сторона у меня не работала, мог поворачиваться только влево. И тем не менее отыграл сезон — за себя и за Володю и выиграл свой второй Кубок. Команда выходила на лед с нашивками на майках «Верим» по-русски и Believe по-английски, с надеждой, что Сергей и Владимир выздоровеют.
Мы организовали для них фонд помощи. Страховка, из-за которой даже пришлось судиться, покрыла самый минимум медицинских расходов.
Девять лет я отыграл в НХЛ, еще четыре года работал тренером, вернувшись в «Дэвилз», и в этом статусе получил третий Кубок Стэнли. Сначала не хотел соглашаться на тренерскую работу:
— Мне надоело, дайте хотя бы паузу.
— Нет. У тебя все отлично получится.
Из клуба прислали контракт, в графе «Вознаграждение» — пусто, сам волен был поставить сумму. Посоветовался с женой. «Я приму любое твое решение», — сказала она. Подписал и отправил обратно без цифр.
Президент клуба тут же перезвонил: «Никогда не думал, что могу попасть в такую дурацкую ситуацию!»
В итоге он приехал, мы вписали сумму, бонусы. У меня появился стимул работать. Но главное — стало получаться. В 2002 году мне предстояло стать первым в истории россиянином — главным тренером НХЛ. Я бы обязательно продолжил ледовую карьеру, если бы не предложение, от которого не смог и не захотел отказаться. Президент Путин предложил мне сначала возглавить сборную России на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. А потом — Госкомспорт.
В жизни снова начался непростой период. Против меня ополчились люди, терявшие свои позиции в связи с моим назначением. Была придумана история с якобы моим брошенным в России ребенком.
