Бобик часто повторял: «Мужчина не должен говорить: «Я ее бросил». Он должен убеждать всех вокруг, что решение о разрыве приняла она. Пусть это и неправда».
Еще одно доказательство, что Боря очень любил Машу, — его отношение к дочери. Дашу он боготворил. Ему ничего не стоило, вернувшись накануне со съемок в два часа ночи, встать утром в шесть, приготовить завтрак и прогреть машину, чтобы дочке было тепло по дороге в школу. А еще для папы Даша была права всегда и во всем. Если я или мама пытались пожаловаться на ее совсем небезобидные шалости, Бобик не слушал: «Все, все!» Годы учебы Даши в школе были сложными для всей семьи. Очень способная, обладающая острым умом, она не хотела заниматься, да еще и дерзила.
Когда я просила:
— Борь, поговори с Дашей. Разве можно на уроке обрывать преподавателя? — он отвечал:
— Даша права. Учительница сама виновата.
Сумасшедшая, слепая любовь. Такая может быть только к ребенку, рожденному женщиной, возможно единственной, которую любил по-настоящему. К сожалению, с сыном близких отношений у Бори не получилось...
Ирина была младше Бобика на двадцать лет и училась в институте иностранных языков. Милая девушка из семьи ученых, поклонница Театра на Таганке. Папа и мама Иры любили Борю и были бы рады видеть его своим зятем, но...
Был тонкий момент, о котором мы с братом никогда не говорили, но мне почему-то кажется, что в качестве жены он Ирину не видел. Изменение в ситуацию не внесла даже ее беременность.
Театр на Таганке гастролировал в Средней Азии, когда мне позвонила мама Иры: «У нас родился мальчик, но он очень болен. Врачи говорят: состояние критическое. Дочка с ним сейчас в инфекционном отделении детской больницы». Тут же набрала номер ташкентской гостиницы, где жили актеры, попросила позвать Хмельницкого. Услышав о тяжелом состоянии новорожденного сына, Боря заплакал: «Если с ним что-то случится, я не буду жить».
Он прилетел в Москву первым же рейсом, и мы поехали в больницу. Входим в бокс на две комнаты: одна — для мамы, другая — для малыша, нас встречает Ира. Обняв и поцеловав ее, Боря спрашивает:
— А где сын?
Ирина показывает на стеклянную дверь:
— Вова там.
Боря меняется в лице:
— Как «Вова»? Мы же договаривались, что он будет Алешей — как мой отец.
— А я решила назвать Володей — в честь Высоцкого.
С полминуты Боря стоял молча, потом — так же не говоря ни слова — пошел в детскую.
Сквозь стекло мне было видно, как Борис взял ребенка на руки и стал ему что-то рассказывать. Вышел к нам со словами:
— Это мой сын, — и после паузы: — Алеша.
Слава богу, мальчик выздоровел, и мы несколько раз навещали его у мамы и бабушки с дедушкой. Я чувствовала: эти визиты брата тяготят. У него, так любившего Дашу и мою дочку Катю, по отношению к сыну был внутри какой-то тормоз. Ирина все-таки назвала мальчика Алексеем, в графе «Отчество» поставила Борисович, но поскольку они с Бобиком не были зарегистрированы, фамилия у него была мамина. Когда Алеша немного подрос, Боря пару раз возил сына на премьеры детских фильмов в Дом кино, но усадив в зале, уходил до окончания сеанса в буфет пить кофе.
Он будто совершал над собой усилие. Почему? Это так и осталось тайной, которую Боря унес с собой.
Примерно за год до его ухода мы навещали могилы родителей. По дороге обратно я спросила:
— Бобик, почему у тебя нет связи с Алешей? Почему вы не общаетесь? Чья в этом вина?
— Моя.
Ответ был таким скорым и коротким, что я не стала продолжать тему. Помолчав, Боря произнес:
— Возможно, со временем мы с Алешей и стали бы ближе, подружились, если бы, выйдя замуж, Ира не поменяла сыну отчество.
Перед этим она, правда, мне позвонила — спросила разрешения. Ответить отказом было бы глупо, но ее просьба сильно резанула...
К счастью, замуж Ирина вышла за хорошего человека. Боря и сам всегда это признавал, называя отчима Алеши «классным мужиком». Талантливый предприниматель, автор десятка книг на разные темы, он дал пасынку прекрасное образование за границей, а потом ввел в свой бизнес.
Долгие годы Боря узнавал об Алеше через третьих лиц, но их встреча все-таки состоялась. Бобик уже не поднимался с постели, когда однажды в трубке я услышала его счастливый голос: «Лузочка, ты стоишь? Сядь! У меня только что были Ира с Алешей, и мы друг перед другом покаялись».
