— На ком?!
— На Ульяне.
Гриша был потрясен. Он убежал в поле, лег в стог и три дня плакал. Но противиться воле отца не мог.
Бабушка родила двенадцать сыновей. Муж заявил: «Пока не родишь дочек — будешь рожать». Так на свет появились Тася и Аня.
Однажды, когда наш папа был уже полковником, они с мамой приехали во Владивосток. И тетя Аня сказала:
— Хорошо тебе, Зина, с таким-то мужем!
Папа сестру оборвал:
— Желаю вам с Тасей выйти замуж за солдат и сделать из них полковников!
Что такое воспитание?
По-моему, это то, что дети видят и слышат в своей семье. Родители никогда не говорили нам даже таких безобидных слов, как «врешь», «ревешь», «дура», «дурак», мы ни разу не были свидетелями разговора на повышенных тонах и не представляли, что бывает иначе. Я хорошо помню, как однажды в Спасске папа вернулся с работы с известием, что его вызвал командующий и предложил поехать на учебу в Ленинградскую военную академию. Отец отказался, сославшись на семью, которую нельзя бросить. Мама настояла, чтобы он немедленно вернулся к командующему с другим ответом. Убедила, что справится. Помню, как родители сидели ночами за столом, читали-читали, писали-писали (у папы даже отнималась рука от непривычной работы), но возвращаясь каждый раз из Ленинграда после сдачи сессии, он показывал оценки — там были только пятерки!
Это все — наша мама.
Раньше военным каждый год давали бесплатные путевки в санатории. Однажды, это было уже во Львове, где папа служил начальником окружного Дома офицеров, ему предложили поехать в Сочи. Мама неважно себя чувствовала и попросила: «Леня, можно я не поеду?» Думаю, любой мужчина обрадовался бы, но папа разорвал путевки. Ему без жены было неинтересно.
Когда в Доме офицеров выступали артисты, папа после каждого концерта приводил маму за кулисы знакомиться с ними.
В 1944 году в Спасск приехал Вольф Григорьевич Мессинг. Мы с Борей тоже смотрели его выступление — детям было запрещено посещать вечерние представления, но контролеры пропускали нас тайком на балкон. Наутро играем с братом на крыльце и видим на тропинке Вольфа Григорьевича. Я забегаю в домик:
— Мама, Мессинг идет!
— Скажи, что меня нет дома.
Выхожу на крылечко, около которого уже стоит он:
— Лузочка, Боренька, здравствуйте!
Откуда узнал наши имена, если видел впервые?
— Простите, но мамы нет дома!
Мессинг улыбается:
— Лузочка, ты, наверное, не заметила, но мама лежит в дальней комнате на софе, на подушечке, вышитой крестиком.
Я очень смутилась и, посторонившись, пропустила Мессинга в дом. Почему мама попросила меня сказать неправду, могу только догадываться. Вероятно, при знакомстве за кулисами она почувствовала, что понравилась ему.
Назавтра Вольф Григорьевич опять пришел к нам, и мы гуляли по парку, где цвела сирень. Мессинг сказал: «Вот на следующий год, когда сирень начнет цвести, закончится война». Да, он это сказал!
Впоследствии Мессинг не раз бывал у нас в гостях — в Житомире, во Львове.
