В 2001 году Борю представили к званию «Заслуженный артист Российской Федерации». Рассказывали, что когда указ лег на стол президента, Владимир Путин очень удивился: «Борис Хмельницкий до сих пор не имеет звания?» — и велел внести его в список «народных». За спиной брата стали шептаться: «Ну конечно, с его-то связями!» — будто любимый всей страной актер этого не заслужил.
Как-то к нему обратился Валентин Смирнитский: «Борька, а слабо и для меня выбить «народного»?» Музыкально одаренные люди умеют слышать обертоны в чужой речи. И Боря наверняка их уловил, но ...
Через пару месяцев сидим в ресторане Дома кино на банкете по случаю присвоения Вале звания, и Смирнитский произносит тост: «Ну, Борька еще раз подтвердил, что для него нет ничего невозможного...»
И все это с многозначительной ухмылочкой, с подтекстом.
Помню и еще один эпизод, который меня потряс. Боря три месяца готовил гастрольный концерт памяти Высоцкого в Минске. Все было на Хмельницком: составление программы, переговоры с артистами, аренда театра, поиски аппаратуры. Успех был огромный — зал аплодировал стоя. А за кулисами к Борису подошел родственник Высоцкого — самый что ни на есть близкий: «Борь, мне мало того, что ты уже заплатил». Брат отдал свои деньги — все, что причитались ему как главному организатору, участнику и ведущему концерта. Когда родственник удалился, я только и смогла произнести: — Господи, как не стыдно!
— Лузочка, не надо, — остановил брат.
— Не стоит. Там, — он показал пальцем наверх, — разберутся.
Когда умер Высоцкий, на «Таганке» приняли решение: поставить Володе памятник и два раза в год, двадцать пятого января и двадцать пятого июля, устраивать вечера. Памятник был поставлен исключительно стараниями Бори и бывшего главного администратора театра Валеры Янкловича. Организацией вечеров тоже занимался Хмельницкий — даже после того, как ушел из театра.
В начале девяностых брат снимался в приключенческой картине «Месть пророка». В июле группа была в Сирии, но двадцать пятого Бобик прилетел в Москву.
Всего на один день. За свой счет. Всю дорогу из аэропорта торопил таксиста, боясь опоздать на концерт. А возле центрального входа «Таганки» прочел объявление: «Театр на гастролях в Чехословакии». Спросил у вахтера, когда коллеги отбыли в Прагу, и услышал: «Вчера». Ко мне брат приехал просто убитым: «Как они могли? Ведь мы же слово дали — друг другу и Володе...»
После смерти Бобика не было дня, чтобы я не вспомнила о его признании: «Дружбы нет». Наверняка ведь не только мне, но и ему приходилось слышать гадкие разговорчики: «Чего Хмельницкому не стараться — он на концертах памяти Высоцкого неплохо зарабатывает». Да не зарабатывал он на этом ничего! Бывали в жизни брата периоды, когда он вообще оставался без копейки.
Слава богу, у меня, имевшей высокую концертную ставку и получавшей авторские за музыку к песням, была возможность ему помогать. Любимый всей страной актер Борис Хмельницкий не должен был чувствовать себя униженным из-за отсутствия каких-то жалких денег!
В августе 2007 года мы хоронили Бориса Маклярского. Перед смертью муж тяжело болел, и я была занята только им. А на кладбище вдруг заметила, как сдал за последнее время брат: не в силах стоять, он присел на валун у соседней могилы. Дома стала расспрашивать:
— Бобик, как ты себя чувствуешь? Что болит?
Он успокаивал: — Ничего страшного, Лузочка!
На съемках «Тараса Бульбы» подвернул ногу.
Боря уже знал, что у него рак, но скрывал — он никогда и никого не отягощал своими проблемами. Надо отдать Даше должное: она сделала все, чтобы спасти отца. Нашла телефон и договорилась о консультации с известным на весь мир урологом, доктором наук, профессором Дмитрием Пушкарем. В тот день я с трудом дождалась их звонка из клиники:
— Бобик, ну как? Что сказал доктор?
— Лузочка, ты только не волнуйся. Есть небольшие проблемы, но все поправимо.
По голосу поняла, что опять меня щадит.
Через знакомых узнала номер Пушкаря:
— Дмитрий Юрьевич, это Луиза Хмельницкая, сестра Бориса. Скажите правду, что с ним?
— Положение очень сложное. Я хочу использовать последний шанс — ввести женские гормоны. Они могут подавить развитие больных клеток.
— Дай Бог, чтобы помогло, но мне кажется, мужские клетки Бори, пусть и больные, победят самые сильные женские гормоны.
К сожалению, я оказалась права. В середине ноября Боря перестал выходить на улицу и даже по дому передвигался с трудом. И все-таки продолжал, ведя бесконечные телефонные переговоры, готовить вечер в Доме кино, посвященный семидесятилетию Высоцкого, «Я, конечно, вернусь...»
