Мы всегда лепили его любимые пельмени, мама варила борщ. Прошло больше семидесяти лет, но я хорошо помню, с какой нежностью Мессинг смотрел на нас. Однажды сказал:
— Счастье, что вы у меня есть. Я ведь больше ни с кем не поддерживаю отношений.
Меня это удивило:
— Почему?
— Я, Лузочка, вижу, что люди думают.
Летом 1961 года, когда брат оканчивал музыкальное училище, во Львов на каникулы приехал его школьный приятель Валера Сомов.
— Ты где сейчас? — спросил Боря.
— В Москве. Во ВГИКе.
— П-п-переведи, — отчего-то сильно разволновавшись, попросил Бобик.
— Всероссийский государственный институт кинематографии. Учусь на актера, — «расшифровал» Валера.
Я присутствовала при этой встрече и видела, как загорелись глаза брата. Когда, распрощавшись с Валерой, шли домой, Боря сказал: «Я тоже хочу быть актером».
Бобик хочет стать артистом — значит, нужно ехать в Москву! Деньги на поездку у меня были: я давала уроки музыки, кроме того в консерватории получала повышенную стипендию. Во ВГИКе, где в приемной комиссии был Сергей Бондарчук, Бориса срезали на первом же туре — волнуясь, он сильно заикался на пресловутых «к» и «т» в начале слов.
Неудача брата очень расстроила, но я была рядом: «Ничего страшного. Будем готовиться — и в следующем году ты обязательно поступишь!»
Вернувшись во Львов, села перечитывать классику — выискивала отрывки, в которых отсутствовали трудные для Бобика слова. Через год решили подавать документы в училище имени Щукина. Накануне первого тура, когда не знали, куда себя деть от волнения, вдруг вспомнили о маминой просьбе — навестить Мессинга, который жил в генеральском доме в районе «Сокола». Звоним в дверь и слышим откуда-то издалека: «Лузочка, Боря, сейчас открою!» «Значит, Боря, ты решил стать актером, — проведя нас в комнату, сказал Мессинг.
Приложил ладонь Бобика к большой шишке у себя на шее и улыбнулся: — Ведь вы с Лузочкой в детстве считали, что здесь секретное устройство, благодаря которому я все знаю наперед? — И уже серьезным тоном добавил: — Не бойся — Вольф Григорьевич всегда с тобой».
Первый и второй тур Боря выдержал блестяще, но впереди был третий — экзамен по технике речи. Приходим, а нужная аудитория пуста. В коридоре встречаем секретаря приемной комиссии: «Ребята, вы число перепутали — технику речи вчера сдавали». Стоим потерянные. Тут открывается дверь одной из аудиторий, выходит статный седой красавец и обращается к нам: «Чем вы так расстроены, молодые люди?»
Секретарь Ирочка объясняет: перепутали день. «Помню-помню, видел его на первых турах — классный парень, — седой повернулся к секретарю: — Поставьте ему в ведомости пятерку».
Ошарашенные, выходим из училища молча. У меня в голове вертится: «Это Мессинг помог!»
Оставался последний экзамен — сочинение. Все дело в том, что в одном мы с братом отличались: я от природы человек грамотный, а у Бобика с этим была полная беда.
Пересмотрела кучу газет и нашла огромную статью о Писемском (ну о каком Писемском мы знали в школе?!). Подчеркнула в ней десяток абстрактных абзацев: «Положишь газету рядом с собой.
Наверняка одной из тем будет творчество Пушкина. Напишешь первое предложение: «Александр Сергеевич Пушкин был великим русским поэтом и писателем», а потом — то, что я пометила. Только умоляю: перепиши без ошибок!»
Пока Боря сидел на сочинении, пять часов ходила вокруг училища, повторяя про себя: «Хоть бы не отняли газету!»
Увидев брата на крыльце, подбежала:
— Ну как?
— Сделал как договаривались.
Через два дня приходим к секретарю Ирочке. Она берет Борину тетрадь и читает отзыв: «Сочинение написано очень грамотным литературным языком, но, к сожалению, совершенно не по теме.
