После того как она справилась, никто из коллег уже не удивился, что Никищихиной, которая еще недавно была первым кандидатом на увольнение, досталась главная роль в новом спектакле «Антигона». Креона играл Евгений Леонов.
Спустя годы от друзей мамы я услышала, что в это время, в 1966 году, в ее жизни произошла большая личная трагедия. Красавец-виолончелист Леша Познанский, за которого Лиза собиралась замуж, вернулся из армии инвалидом с переломом позвоночника. О продолжении карьеры музыканта не могло быть и речи. Но для мамы это ничего не меняло, она любила Лешу по-прежнему. И разрывалась между театром и Познанским, которому требовалось много внимания. Незадолго до премьеры мама узнала, что беременна.
— Я хочу оставить этого ребенка, я справлюсь, — сказала она Львову-Анохину.
— Можно быть или актрисой, или женой и матерью. Другого не дано, — ответил режиссер.
Мама очень переживала: она получила первую серьезную роль, которая могла стать последней. В финальном прогоне перед премьерой играла так, что у зрителей дыхание перехватывало. Никто из друзей-актеров не знал, что она только что сделала аборт и выходила на сцену с приговором в сердце — врачи сказали, что у нее никогда больше не будет детей...
На «Антигону» мечтала попасть вся Москва. Во время спектаклей у театра дежурила конная милиция. Лиза Никищихина стала знаменитой. Рубен Николаевич Симонов пригласил маму в Вахтанговский, но она считала, что ее профессия предполагает преданность своему театру.
Невероятный успех убедил: она все сделала правильно, выбрав служение сцене.
Мама никогда не рассказывала, как расстались с Познанским, но точно не врагами. Они поддерживали связь. Когда Леша звонил и не заставал ее дома, подолгу разговаривал со мной, расспрашивая о школе, друзьях, увлечениях. Мне нравились эти беседы — он говорил без назидательности, как со взрослой. Но увидеться нам не довелось.
После премьеры «Антигоны» мама стала востребованной, ее начали приглашать в кино. Роли были, правда, хоть и яркими, но эпизодическими. Заметная, большая — лишь в картине Алова и Наумова «Скверный анекдот» по Достоевскому, где она сыграла невесту.
Я не раз слышала мнение профессионалов, что если бы фильм вышел на экраны, кинокарьера Елизаветы Никищихиной сложилась бы иначе. Но «Скверный анекдот» оказался на полке и пролежал там до 1987 года. Не судьба...
После смерти мамы появилась информация, что ее первым мужем был музыкальный критик Агамиров, с которым она познакомилась на съемках фильма «Расскажи мне о себе». Удивительно, но ни мне, ни друзьям она никогда не говорила об этом браке. Помню, что мама созванивалась с Анатолием Суреновичем, мы ездили к нему в гости, но ничего личного между ними я не замечала. Допускаю, что до моего рождения у них был роман, после которого они остались друзьями. Да и в хронологии событий этому браку почти не остается места: именно тогда мама встретила моего папу.
Труппа Театра имени Станиславского приехала на гастроли в Петербург, вокруг бурлила богемная жизнь, но мама не принимала в ней участия. Она тяжело переживала выбор между сценой и ребенком, который ей пришлось сделать. И рядом не было никого, кто мог бы понять, поддержать и утешить ее.
Эрнест Лейбов — серьезный человек, врач-психиатр, сын известного гипнотизера, пришел на спектакль и влюбился в Никищихину... точнее, в образ Антигоны, созданный ею. Стал носить охапки цветов за кулисы. Горячо и страстно убеждал, что они должны быть вместе. И мама уступила его настойчивости, решила попробовать создать «правильную семью». Они поженились, папа переехал в Москву.
В театр тем временем пришел режиссер Владимир Кузенков и предложил Никищихиной главную роль в «Грозе» Островского.
Мама мечтала о Катерине. Ее образ перекликался с образом Антигоны. Она сказала «да», начала репетировать и тут узнала, что вновь ждет ребенка. Совершенно неожиданная, невероятная ситуация, ведь врачи говорили, что у нее не будет детей. Но судьба дала второй шанс, и мама не могла его упустить. Она рассказывала, что в тот момент почувствовала: если убьет ради сцены еще одного ребенка, то окажется не в состоянии сыграть эту роль и, возможно, никакую другую...
Когда режиссер все узнал, он не стал уговаривать, сказал только:
— Ребенок может подождать, а такая роль дается раз в жизни.
— Я уже все решила.
