Отчаявшаяся и часто нетрезвая, мама не оставляла меня в покое, ходила за мной следом по квартире и кричала:
— Почему ты такая несчастливая?!
— Я не могу находиться в пространстве, где мне не дают покоя!
— Хватит быть несчастливой, Катенька, радуйся жизни!
Она без конца повторяла это, являя собой прямо противоположный пример. Беременность обострила мои нервы до предела. Незадолго до родов мы жутко поссорились: мама напилась, я стала ругаться. И тогда она сказала, чтобы я убиралась из ее дома. Ну, я собралась и ушла к Леше, который жил с родителями. Вплоть до родов мы не общались, я очень обиделась. Но когда на свет появился Ваня, захотелось наладить отношения, показать бабушке внука.
И мама была рада, что мир восстановлен.
Довольно скоро стало понятно: я совсем не готова к семейной жизни, да и с Лешей мы больше друзья, чем муж и жена. К этому моменту мама сама предложила разменять квартиру, чтобы у взрослой дочери был свой угол. Мне досталась однокомнатная на окраине, я сдавала ее и снимала жилье в центре. А мама в конце концов оказалась в коммуналке. Произошло это после трагического случая.
Мама выпила, ей, видимо, стало одиноко, и она впустила в квартиру каких-то незнакомых людей. А они ее ограбили — брать было особо нечего, стащили только магнитофон-мыльницу и, чтобы нельзя было позвонить в милицию, обрезали телефонный провод.
В тот вечер я как раз должна была ночевать у мамы. Приезжаю и вижу: дверь открыта, все вокруг залито кровью, мама с рассеченным лбом... Она с трудом поднялась мне навстречу.
Я бросилась к телефону, чтобы вызвать «скорую», а гудков нет. Выбежала на улицу искать телефон-автомат. Один не работал, у других были оторваны трубки. Тогда я вернулась в подъезд и стала звонить в квартиры соседей. Была уже глухая ночь, никто не открывал, наконец одна дверь распахнулась и дедушка-ветеран — одетый как на парад — разрешил мне вызвать врачей. В больнице маме наложили швы и оставили на несколько дней, чтобы обследовать, нет ли сотрясения мозга. Лоб зажил, но, как я поняла, грабители душили маму — и с тех пор у нее начались проблемы с дыханием... Выписавшись, она, никому ничего не говоря, поменяла квартиру на комнату в коммуналке в центре, чтобы жить ближе к театру.
Просто поставила меня перед фактом.
Иногда она приезжала погулять, пообщаться с Ваней, но я не оставляла на нее сына, как когда-то она оставляла меня на бабушку. Чувствовала, что у мамы нет сил заниматься внуком.
Не скажу, что часто ее навещала. Могла не показываться пару месяцев. Все реже она встречала меня прежней, когда я снова узнавала маму своего детства. Как правило, ей было все равно — есть я или нет. Не потому что она меня не любила или хотела обидеть — просто все глубже и глубже погружалась в свою удрученность. Оживала лишь когда появлялась перспектива что-то сыграть. Хотя бы уличную торговку в переходе, как в фильме «Принцесса на бобах». Очень жаль, что в кинематографе мама так и осталась актрисой эпизода.
В основном Никищихину знают по фильмам «Покровские ворота», где она произносит ставшую крылатой фразу «Высокие, высокие отношения», «Шла собака по роялю», «Приключения Электроника»... А вот ее любимую картину «Голос» режиссера Ильи Авербаха мало кто помнит.
В театре под занавес жизни у мамы появилась еще одна роль — Михаил Пушкин предложил снова стать Антигоной. Это был спектакль-перекличка с древнегреческой трагедией. Но на этот раз она играла тень героини — некую сущность из потустороннего мира, которая все пережила и знает, чем все закончится. Я воспринимаю эту роль как знак судьбы: круг начался с Антигоны и на ней же замкнулся... К сожалению, спектакль прожил недолго.
