Все артистки — проститутки!
— Нет, — упрямо стояла на своем Лиза, — я буду актрисой.
— Тогда можешь забыть, что у тебя есть отец и мать!
И он наотмашь ударил ее по лицу. На шум вышли гостившие у соседей Никищихиных молодые люди — Андрей Тарковский и Володя Высоцкий. Они увезли плачущую Лизу встречать Новый год за город. Мама рассказывала, что очень стеснялась в незнакомой компании, где все оказались старше ее. Но все равно было хорошо: елка, песни под гитару, добрые, веселые, тактичные ребята. Потом они время от времени встречались, но близкими друзьями не стали. А вот песни Владимира Семеновича мама всегда слушала с удовольствием.
Она не была бунтаркой, решение уйти из дома далось непросто, и тем не менее мама приняла его. Стала жить в общежитии студии на стипендию в сорок рублей.
Не знаю, когда произошло примирение с родителями, но еще задолго до моего рождения. Я довольно часто бывала у бабушки с дедушкой, иногда гостила по нескольку дней. С бабушкой мы ходили гулять в парк, а дед обязательно покупал мороженое.
После студии маму взяли во вспомогательный состав Театра имени Станиславского, который в шутку называли «театром киноактера». В нем работали Евгений Урбанский, сыгравший в фильме «Коммунист», «человек-амфибия» Владимир Коренев, Ольга Бган — Надя из картины «Человек родился», Майя Менглет — Тоня из «Дело было в Пенькове»... Известные, признанные, любимые артисты.
А мама — девчонка, у которой за плечами только студия. Она окончила ГИТИС много позже и заочно. Главным «университетом» стала работа с режиссером Львовым-Анохиным. Мама часто повторяла, что актрисой ее сделал именно Борис Александрович.
Когда он пришел в театр, Лиза Никищихина играла комсорга в одной из постановок и была собой вполне довольна. Но Львов-Анохин посмотрел спектакль и гневно заявил труппе: «Вы безобразно играете! Откуда столько штампов?! Возьмите Никищихину: молодая девочка. Когда она успела нахвататься всей этой дряни, мертвечины?!»
Маме передали его слова, которые были для нее приговором. Она вспоминала, как пришла к Борису Александровичу в кабинет и спросила: — Вы действительно сказали обо мне такое?
Львов-Анохин, глядя ей в глаза, жестко отчеканил:
— Правда.
— То есть я не могу быть актрисой?
— Не вижу никакого способа вам помочь.
Для нее этого было достаточно — если уж Львов-Анохин не может помочь, значит, не сможет никто.
— Спасибо, — произнесла мама и решительно направилась к двери, собираясь написать заявление об увольнении.
И тут он ее остановил:
— Постойте, я попробую почитать с вами пару недель.
«Именно в этот момент родилась Антигона, — рассказывала мама.
— Борис Александрович говорил, что когда я не стала умолять, плакать, а просто развернулась, чтобы уйти из театра, он почувствовал во мне личность, понял, что я способна принимать решения».
Еще режиссер увидел в Лизе чистоту, бескомпромиссность и целеустремленность, которые искал для создания образа дочери древнегреческого царя Эдипа. Вопреки воле правителя Фив Креона Антигона осмелилась похоронить тело брата. За неповиновение Креон приговорил ее к смерти.
Сначала Львов-Анохин дал маме роль в спектакле «Журавлиные перья» — японской сказке о любви чистой, хрупкой девушки.
