— Светлана Игоревна, наверное, очень любила Алексея Юрьевича, раз решилась на переезд в Ленинград?
— Без сомнения. Они поселились у папы, в квартире на Марсовом поле. В свое время ее дали моему деду — известному писателю Юрию Павловичу Герману за большие заслуги. Его трилогия «Дело, которому ты служишь», «Дорогой мой человек» и «Я отвечаю за все» входила в школьную программу. А в прекрасном фильме «Дорогой мой человек» Алексей Баталов сыграл одну из лучших своих ролей. Кстати, именно дед в буквальном смысле слова спас Алексея Владимировича, когда тот отказался играть в кино Ленина. В советские времена это означало конец карьеры. Руководству «Ленфильма» поступило указание из Госкино провести партийное собрание и осудить артиста Баталова. Строгий выговор — самое легкое, что грозило, могли просто сломать жизнь.
Дед услышал об этом и явился на партсобрание.
— Артист проявил крайнюю степень политической безграмотности, — говорили начальники.
Дед посидел, послушал и попросил слова:
— Артист Баталов абсолютно прав, отказываясь играть Владимира Ильича, между ними нет ни малейшего портретного сходства. Его участие в картине привело бы к искажению образа Ленина. Наше собрание должно осудить тех, кто пытается втянуть прекрасного артиста в этот позор.
В зале наступила тишина. Никто не рискнул возражать. Алексей Владимирович был спасен.
К сожалению, я деда уже не застал.
По нынешним меркам его квартира не была огромной, но мне в детстве казалась колоссальной, поскольку четыре маленьких комнаты соединяли два широких коридора буквой «г». Первое мое воспоминание — как бегу по коридору из детской на кухню. Бегу, потому что мне страшно: коридор большой, темный, потолки высокие, а лампочка одна, так что свети — не свети, толку мало.
Одну комнату в квартире занимала бабушка. Она очень сильно болела: сначала сломала шейку бедра и не могла передвигаться, потом начала слепнуть. Заботы о бабушке полностью легли на мамины плечи, мучилась бабушка долго, лет десять. Врачи почти ничем не могли помочь.
— С кем родители дружили?
Сохранялись ли у отца отношения с актерами, которые снимались в его фильмах, ведь судьба этих лент была непростой?
— Я родился в 1976 году. К тому моменту первый фильм отца «Проверка на дорогах» уже лежал на полке, а «Двадцать дней без войны», изуродованный цензурой, получил третью категорию и был выпущен в прокат мизерным количеством копий лишь благодаря тому, что в титрах значился сценаристом знаменитый писатель-фронтовик Константин Симонов.
В силу возраста я эти картины не очень понимал, хотя, естественно, видел, и конечно же, не осознавал масштаба личности и таланта Ролана Быкова, который часто приходил в гости. В «Проверке на дорогах» он сыграл командира партизан, принимающего в отряд бывшего бойца Русской освободительной армии.
Упоминание о РОА и еще недостаточно возвышенная, по мнению киноначальства, стилистика фильма и решили его судьбу. После завершения картину положили на полку на многие годы.
Отец вспоминал, как в разгар съемок Быков вдруг куда-то исчезал и мог неделю не появляться на площадке. Второй режиссер сбивался с ног, тщетно разыскивая исполнителя главной роли. Потом тот приходил как ни в чем не бывало. Но папа безумно любил Быкова и ценил за невероятный талант, речи о том, чтобы снять его с роли, никогда не шло, Быкову прощалось все.
Помню, как Ролан Антонович пришел в гости и пожаловался, что ему не дают сыграть Пушкина. Родители были уверены: если кто-то и способен сыграть Пушкина, то только Быков, переживали не меньше, чем он, утешали.
Время от времени в доме появлялся Юрий Никулин — веселый, остроумный человек.
Однажды мы с родителями ходили к нему на цирковое представление.
Отец с трудом утвердил Никулина на роль военного корреспондента Лопатина в картину «Двадцать дней без войны». Киноначальники были против, считали, что комик не справится со сложной драматической ролью. Но отец любил выбивать артистов из устоявшегося амплуа, в котором тем было комфортно существовать. Работал с ними порой жестко. Он не считал, что режиссеру нужно обязательно дружить с актерами взасос, был уверен: достаточно уважительно относиться друг к другу. Для него во взаимоотношениях с актерами главным всегда оставалось дело, а не демонстрация взаимной нежности.
