В тот момент что-то между нами закрутилось, с ним было комфортно, он стал каменной стеной, за которой могла спрятаться от неприятностей. Андрей был даже спонсором нашего театра, снабжал деньгами, когда нечем было платить зарплату актерам. Но я ничего этого не ценила. Существовало одно «но» — не любила я Андрея. Все в нем очень скоро начало вызывать раздражение. Могла в него плюнуть, могла стукнуть ни с того ни с сего — он сначала смеялся, потом терпел, потом, кажется, понял, в чем дело. В конце концов просто не выдержал: «Хочу семью, а ты не способна мне ее дать. Хочу, чтобы ты родила. Давай лучше расстанемся, хотя я еще потом поплачу».
Меня никто никогда не бросал, это вообще в мою картину мира не укладывалось.
Поехала к матери и так там разрыдалась, что она меня под холодный душ засунула. Потом приехала подруга и вытащила меня в клуб. И мы загуляли до утра. Я и думать забыла, что на одиннадцать назначена репетиция.
В театр ввалилась никакая, опоздав на час. Села на корточки. Честно призналась:
— Простите, всю ночь пила.
— Репетиция окончена, — бросил Сигарев.
Думаю: хоть бы промолчала, или наврала с три короба, или извинилась, а теперь точно снимут с роли за такую выходку. Ну, что делать... Начинаю подниматься, в этот момент пуговица на моем топике с треском отрывается и отлетает прямо под ноги Сигареву.
Второй режиссер, присутствовавший на репетиции, бросил в пространство:
— Когда пуговица отрывается — это судьба.
— Правда? — отозвался Сигарев. — Тогда я заберу ее себе.
И положил пуговицу в карман, потом подошел:
— Пошли, пива выпьем.
— Не, я не могу, всю ночь бухала.
— Да ладно, по одной бутылочке.
И мы пошли. Вася купил нам по бутылочке «Миллера» и... предложил сходить посмотреть, как неподалеку строится его квартира.
В итоге мы пропали на неделю, в театре не понимали, что происходит. Заперлись у меня и наперебой рассказывали друг другу все, что было до нашей встречи. Я нашла в Сигареве родственную душу: мы оказались очень похожи.
Вася родился в Верхней Салде. Отец работал на заводе, мать на птицефабрике. Сигарев тоже мечтал вырваться — из маленького города, из предначертанной жизни. Поступил в пединститут в Нижнем Тагиле, рано женился на однокурснице, родилась дочь Лиза. Все это время Вася писал рассказы, мечтал уехать в Москву, поступить в Литинститут, стать писателем. Однажды шел по институту и увидел объявление: Николай Коляда набирает мастерскую молодых драматургов. Он послал свои рассказы Коляде и поступил к нему на курс.
К моменту нашей встречи отношения с женой у Васи уже разладились, они были на грани развода, так что у меня не возникло ощущения, будто я увожу его из семьи.
В «Театрон» вернулись через неделю вместе. Театр уже гудел: «А, понятно, как Троянова получила главную роль». Вот ведь удивительно, все прекрасно знали, как было на самом деле, но нет: через постель — и точка. Но нас с Сигаревым эта война еще больше сплотила.
Коляда тоже стал ставить свой спектакль в «Театроне». И тут Турышева как подменили. Мы в репзале, а он под дверями орет:
— Я эту самодеятельность прикрою на хрен!
— Кто самодеятельность?! Сигарев?! — не оставалась в стороне я.
Когда Турышев в очередной раз назвал нас «самодеятельностью», Вася не выдержал, встал и заявил: «Ухожу».
Я побежала к художественному руководителю:
— Турышев, ты что делаешь?
