Егор начал снимать стресс алкоголем, а бессонницу глушить таблетками. Да, такие «грехи» за ним водились, но Егор не опустился, не потерял себя. Он продолжал работать. Ставил спектакли в Московском драматическом театре имени Станиславского, Мурманском областном драмтеатре, снимал, наконец, телесериал «Обручальное кольцо». Человек работал! И еще Егор был блистательным организатором и режиссером культурных мероприятий и шоу.
Что же произошло в тот трагический вечер тридцатого марта 2012 года? Светлана Головина, взяв с собой внучку, поехала в Театр Ермоловой — у нее был спектакль. Егор, приняв ставшее уже традиционным средство от бессонницы: немного алкоголя плюс транквилизатор, спал.
Проснувшись, попытался выйти из квартиры, но дверь оказалась закрыта. Тогда он со своего балкона перебрался на технический этаж, а оттуда спустился на лестничную площадку. И опять оказался перед закрытой дверью. Попытался проделать обратный путь: технический этаж — балкон — квартира, но не удержался и упал на бетонный козырек подъезда. Говорят, соседи, которые заметили его перемещения на высоте, умоляли Егора вернуться. Конечно, его сознание было затуманено спиртным и таблетками и в темноте это притупило чувство опасности, но накладывать на себя руки он не собирался! Егора хоронили по церковному обряду, с отпеванием. Его последнее пристанище — Перепечинское кладбище Солнечногорского района. До могил деда, который похоронен в Александро-Невской лавре, и отца, нашедшего покой на Волковом кладбище, — почти тысяча километров.
Эти люди были мне дороги, и сегодня мне хочется рассказать и о них...
Память в мельчайших подробностях сохранила нашу первую встречу с Товстоноговым-старшим. Но до нее у нас был телефонный разговор. Он состоялся вскоре после празднования семидесятилетнего юбилея актера Николая Симонова, для которого мне посчастливилось готовить бенефис. Зная, как давно и страстно Николай Константинович хочет сыграть царя Эдипа, я обратился к руководству БКЗ «Октябрьский» с просьбой предоставить сцену. Это сейчас Большой концертный зал — место дислокации попсы и шансона, а в прошлые времена здесь ставились и балеты, и оперы, и драматические спектакли. Вопрос о том, кто лучше всех справится с постановкой трагедии Софокла, передо мной не стоял. Конечно Товстоногов.
Руководство «Октябрьского» приняло идею на ура. Оставалось уговорить великого Гогу. Впрочем, надежда, что он согласится, была. Когда Симонова, обвинив в срыве спектакля «на почве пьянства», выставили из «Александринки», Товстоногов очень хотел взять его к себе. Не разрешил все тот же обком партии: «Если он Народный артист СССР и трижды лауреат Сталинской премии, то думает — все позволено?! Никуда не брать и не пристраивать, чтоб другим неповадно было!» Слушать доводы: Симонов не смог прийти на спектакль, потому что плохо себя чувствовал, — никто не стал.
Я позвонил Георгию Александровичу, представился.
— Вы не согласитесь поставить спектакль «Царь Эдип» на сцене «Октябрьского», где главную роль будет играть Николай Константинович Симонов?
— Да!
— без паузы и, как мне показалось, с большим воодушевлением ответил Товстоногов.
Однако замечательной идее не суждено было осуществиться. Вскоре Николай Константинович умер. Его не стало двадцатого апреля 1973 года. А осенью я устроил выставку картин Симонова в Театральном музее. Мало кто знает, что будучи уникальным актером, он еще и замечательно рисовал. На открытии, куда мной была приглашена семья Товстоноговых—Лебедевых, я подошел к Георгию Александровичу:
— Это я звонил вам по поводу постановки «Царя Эдипа». Помните о нашем разговоре?
— Конечно.
