
Егора больше нет».
Эти два события навсегда связались у меня в один эмоциональный узел: внезапное возникновение Егора в моей жизни после пяти лет молчания и его гибель. Увольнение Товстоногова из Театра «Русская антреприза» имени Андрея Миронова я оформлял уже для того, чтобы маленькой дочери Егора могли начислить пенсию по утрате кормильца.
Причина его смерти — нелепая, трагическая случайность. Он никогда не покончил бы с собой. Потому что вырос в верующей семье и знал: более тяжкого греха человек совершить не может. Потому что незадолго до гибели поставил спектакль в Мурманском областном драматическом театре и гордился его успехом.

И еще потому, что Егор очень любил дочь. Смерть наступила в результате несчастного случая — это так. Однако есть одно «но».
Однажды на его пути встретился художественный руководитель московского Театра «У Никитских ворот» Марк Розовский. И я, каюсь, был косвенно причастен к этой встрече.
В 2005 году Розовский ставил в Санкт-Петербургском театре музкомедии мюзикл «О, милый друг!» по роману Мопассана. И как-то заехал ко мне в Театр имени Андрея Миронова. Сейчас у меня нет сомнений: этот визит не был спонтанным. Господина Розовского привели развешенные по Питеру афиши спектакля «Входит свободный человек». Точнее, значившаяся на них фамилия режиссера-постановщика — «Георгий Товстоногов-младший».

Впрочем, мой гость мастерски разыграл удивление... Помню, будто это было вчера: пройдясь с экскурсией по театру, Розовский зацепился глазами за вывешенный на доске репертуарный план:
— О, Стоппард! Мой любимый автор! И пьеса замечательная — самая лучшая из того, что он написал. Кто у вас ее поставил?
— Внук Георгия Александровича, сын Сандро — Егор.
— Так он у вас работает?
— Да, я позвал Егора к себе режиссером-постановщиком на второй день после похорон его отца и предложил на выбор несколько пьес.
— У него контракт?