На пороге стоял четырнадцатилетний парнишка, так похожий на юного Павлика Кадочникова, что представляться нужды не было. И характером в деда. Какой же смелостью нужно обладать, чтобы прийти в чужой дом и произнести: «Здравствуйте, я — Костя». Бабуля говорит, она сразу его приняла и полюбила. Но возникла непредвиденная проблема: мой папа Петя — до этого момента единственный ребенок в семье. Он ведь был тогда совсем маленьким. Вот и стал выяснять у мамы:
— А почему Костя называет моего папу папой?
— Потому что мамы у вас разные, а папа один, — ответила Розалия Ивановна.
Петя разревелся, у него случилась настоящая истерика.
Пришлось родителям его долго утешать и объяснять, что он по-прежнему останется самым любимым и что иметь старшего брата — это очень здорово. На следующий день, увидев Костю, Петя кинулся ему на шею и повис как обезьянка: «Мой братик, мой Костя!» С тех пор они стали неразлучными.
Вот сейчас вспоминаю деда и думаю не о том, как они смогли с бабулей прожить вместе полвека, хотя это подвиг, по-моему, а о том, как они вообще поженились. Ведь более непохожих людей трудно себе представить. Познакомились они в театральном училище, когда оба поступили на первый курс. Павел Кадочников — неорганизованный, витающий в облаках. Очень элегантный, хоть и из рабочей семьи. Красавец, франт. Все студенты носили простую неприметную одежду, Кадочников же вплывал в аудиторию в бархатной толстовке с бабочкой.
А уж стоило ему запеть неаполитанскую песню, и пара-тройка разбитых сердец была обеспечена. Каждая вторая сокурсница смотрела на Кадочникова влюбленными глазами. Кроме умницы Розалии Котович — правильной девочки и примерной студентки, которая фыркала в его сторону и говорила что-то вроде: «Кадочников — это вообще». Она исправно посещала комсомольские собрания, училась на «отлично» и собиралась замуж за такого же примерного молодого человека по имени Иван. Разгильдяя Кадочникова к ней «прикрепили» для перевоспитания. В результате Розалия «прикрепилась» к нему на всю жизнь. Но поначалу всячески выказывала юному сердцееду свое неодобрение и на бархатные уловки никак не реагировала. Ух как, наверное, его это задевало!
