Первый муж ушел сразу после операции, испугавшись, что придется возиться с инвалидом. Конечно, для меня это было ударом. Но вскоре я убедилась, что избавилась от подлеца. А как иначе назвать особь мужского пола, который бросает женщину в беде? Дальнейшая жизнь помогла понять, что мужчины спят не с телом, а с душой. Если женщина интересна как личность, если она успешна и не достает окружающих нытьем — от поклонников отбою не будет. И заметь: этим поклонникам будет совершенно безразличен размер бюста возлюбленной или даже его отсутствие».
Из «арсенала» N я взяла и прием, который почти всегда действует безотказно. Если слышу: «Врач уверяет, что я выздоровею, но он, наверное, всем так говорит, чтобы успокоить, а на самом деле я скоро умру...»
— прерываю монолог и задираю кофточку, демонстрируя идущий от середины грудины за спину шрам — вуаля! «Стриптиз» сопровождаю комментарием: «Посмотрите, я такая же, как вы, и чувствую себя очень хорошо. Мы одинаковые анатомические устройства и отличаемся только ростом, весом и цветом волос, что для рака, поверьте, не имеет никакого значения. Я сумела справиться с болезнью — что мешает выздороветь вам?»
На протяжении многих лет благотворительная программа Avon «Вместе против рака груди», чьим послом в России я являюсь, каждое лето устраивает марш. Для участия в нем люди съезжаются со всей России. Те, кто болен, и те, кто выздоровел. Когда человек, теряющий надежду, видит сотни, тысячи людей, победивших онкологию, это воздействует на пребывающий в панике мозг мощнее, чем десяток бесед с психологом.
Если бы еще журналисты хоть раз вняли моим звучащим на брифингах перед каждым маршем мольбам: «Не пишите «Смертельная, неизлечимая болезнь»! Потому что поставленный онкологом диагноз вовсе не означает, что следующая остановка — крематорий! Потому что первая стадия рака излечивается в девяноста восьми процентах случаев, вторая — в девяноста...» Однако у корреспондентов фраза «Страшный, смертельный и неизлечимый рак» пишется на автопилоте. Еще больший вред, чем подобные публикации, способен нанести разве что Интернет. У меня от распространяемых там глупостей вся эпиляция становится дыбом! Знаешь, как тяжело пробиться к разуму женщин, обчитавшихся заметками на онкофоруме?!
Те, кто вылечился, туда не пишут! Поэтому я взяла и написала книгу, которая называется «Я очень хочу жить». Это не детектив, а предельно откровенное описание личного опыта, который я обрела в борьбе за жизнь, и простые советы от женщины, пережившей рак молочной железы. Рассказ о моих моральных и физических ощущениях, о минутах отчаяния и о том, что придавало мне сил. Говорят, каждый болеет в одиночку. Я хочу, чтобы эта книга стала своеобразным талисманом для тех, кто сейчас борется с болезнью, чтобы она принесла им удачу. Чтобы девизом этих людей стали слова: «Никогда не сдавайся».
— В народе уже довольно давно бытует поверье: получить книгу с автографом Дарьи Донцовой — к удаче.
— Слышала об этом, поэтому никогда не ухожу с затянувшихся автограф-сессий, даже если они длятся по пять часов. А недавно был случай, при воспоминании о котором у меня и сейчас слезы на глаза наворачиваются. Я приехала на очередной профилактический осмотр к своему доктору — тому самому, который меня оперировал. Уже спускалась вниз, когда на одном из этажей в лифт вошли две женщины. Судя по специальным бутылям с отводными трубками в карманах халатов, обеих недавно прооперировали.
Умоляюще смотрят мне в глаза:
— Дайте нам что-нибудь свое. Если у нас будет ваша вещь — мы не умрем.
Я теряюсь:
— Девочки, у меня с собой ничего нет.
Даже сумки — я ее в машине оставила.
Мольба в глазах сменяется отчаянием:
— Ну хоть что-нибудь.
Подношу руки к вискам... На мне же пластиковые сережки-колечки!
Вынимаю из ушей. Протягиваю:
— Вот, возьмите.
«Девочки» зажимают яркие кругляшки в кулаках и смотрят с такой благодарностью и обожанием, что у меня перехватывает горло. Выходим вместе на первом этаже и у лифта сталкиваемся еще с двумя пациентками. Одна из одаренных хвастается:
— Она, — кивок в мою сторону, — нам серьги дала, теперь мы не умрем!
