«Ты — хронический неудачник. Что, так и будешь жить на пенсию матери и зарплату жены, продолжать влачить свое жалкое существование? Или все-таки хватит смелости поступить по-мужски, покончить со всем разом?» — я был в тупике, из которого видел только один выход. Не дай бог никому пережить такое.
Когда я объявил, что поступаю в театральный, мама страшно огорчилась, стала отговаривать:
— Ну сам подумай, там одни блатные!
— А как же Меньшиков, Миронов? Они- то чьи дети?
Мама разводила руками.
Она мечтала, чтобы я окончил юридический и стал адвокатом. Язык у меня всегда был неплохо подвешен. Но я уже заболел сценой. И маминых резонов слушать не желал, хотя по-своему она была права: рассчитывать приходилось исключительно на себя, в нашем роду не только актеров, но и вообще людей, близких к театру, не наблюдалось. Моя мама Ирина Станиславовна Рожкова, по образованию учитель географии, устроилась воспитателем в детский сад, чтобы быть рядом со мной — единственным сыночком. Дедушка Стася за свою жизнь какие только профессии не перепробовал — и участковый, и бухгалтер, и даже футбольный судья. А бабушка Люда трудовой стаж заработала в заводском цеху.
Отца не помню, он бросил нас, когда я был крошечным, и никогда мной не интересовался. Правда, его родители, дедушка Коля и бабушка Лиза, вели себя иначе. Именно они познакомили меня с сестрой Настей — дочерью отца от второго брака. И мы до сих пор дружим и с Настей, и с ее мужем Никитой, и с ее мамой Ольгой. С ними отец обошелся точно так же, как с нами, — бросил и пропал. Как он сегодня живет, мне не известно, мы чужие друг другу люди.
Мама так потом замуж и не вышла, хотя мужчины за ней ухаживали. Наверное, вопреки всему продолжала любить отца. А может, боялась, что новый избранник не примет ее ребенка.
Жили мы скромно. Когда я был маленьким, дед уже оформил инвалидность и работал надомником — собирал патроны для лампочек. Я в стороне не оставался, помогал ему и получал за это на мороженое.
Когда нужно было купить мне модные по тем временам «дутые» сапоги или предмет моих мечтаний фотоаппарат «Смена», мама, дедушка и бабушка скидывались. Они окружали меня такой любовью и заботой, что комплексов по поводу отсутствия папы я никогда не испытывал.
Мое детство было светлым и радостным. Хотя с мамой отношения порой осложнялись. Понимаю, для своего единственного обожаемого ребенка она желала только хорошего, но наши представления об этом хорошем сильно разнились. Подростком я «фанател» от «Лед Зеппелин», «Битлз» и Виктора Цоя, на полную громкость запускал их записи на своей «Электронике». Мама же моих музыкальных вкусов не разделяла, требовала убавить звук, который сводил с ума не только ее, но и соседей по пятиэтажке в Тушино, где мы ютились в «двушке».
