Мама с сестрой накрыли стол, и только сели отметить встречу, как раздался телефонный звонок. Это была Ира. Сказала, что я срочно нужен. Я понимал зачем. Но все равно поехал. Подумал, грешным делом, может, после этого Ира успокоится, остынет и все останется по-прежнему. Маму и сестру я строго проинструктировал: если позвонит Клепа, нужно сказать, что меня вызвал директор Аллегровой.
Мы стали любовниками. И утром я оказался перед фактом: женщин у меня в жизни было много, но такой, как Аллегрова, — никогда. В сексе люди редко с первого раза понимают друг друга, но у нас был именно этот случай. Не буду врать — не влюбился в Иру после той ночи, но и забыть ее уже не мог.
На следующий день Аллегрова не только не скрывала, что между нами «что-то было», а наоборот, всячески старалась это продемонстрировать: то во всеуслышание скажет, что не выспалась, то подойдет ко мне, до плеча дотронется.
Я трусливо делал вид, что намеков не понимаю. Возможно, именно в этом и скрывалась причина наших будущих конфликтов. Ира бросалась в эмоции с головой, не стесняясь своих чувств. А я скрытный, все держу в себе.
В оставшиеся дни гастролей Клепа тоже делала вид, что ничего не произошло. Зато когда мы вернулись в Москву... Лучше бы она на меня наорала, сковородкой ударила на худой конец. Нет. Клепа поступила иначе.
Я проснулся среди ночи от стонов и в тусклом свете ночника увидел скорчившуюся на полу Таню. На тумбочке стояла почти пустая бутылка водки и валялась пустая облатка от сильнодействующего снотворного.
Я скатился с кровати и бросился к телефону. «Скорая» все не ехала. А когда доктор наконец появился, мне захотелось дать ему по башке — до того он выглядел равнодушным, разве что не зевал. Присел перед Таней, пощупал пульс, что-то вколол и вышел из комнаты, позвав меня за собой. На кухне тихо, чтобы Клепа не услышала, он объяснил мне: «Это не попытка самоубийства, а имитация. Судя по рефлексам и запаху, ваша жена не принимала снотворного и не пила водку. Забирать в больницу ее не с чем, а с остальным — разбирайтесь сами».
Таня сымитировала самоубийство... В голове это не укладывалось. Видимо, она решила таким образом «завиноватить» меня: мол, я могла погибнуть из-за твоей измены! Было жаль Таню, но когда я представил, как она выбрасывает таблетки в унитаз, выливает туда водку, а потом ложится на пол и начинает стонать...
Я ведь чуть с ума не сошел, пока ждал эту «скорую»!
Через день Таня грохнулась в обморок, упала на пол замертво. Опять «скорая», опять сочувствующие взгляды врачей: мол, крепись, мужик, некоторые еще и не то умеют.
Три дня я просидел с ней в квартире, не брал трубку телефона, не ходил на репетиции. Но за эти три дня вся моя любовь испарилась — так злился на Клепу, что сам готов был ее убить. Она добилась обратного, потеряла меня. Ненавижу, когда мною пытаются манипулировать. Все эти бабские выкрутасы меня просто бесят. Клепа вынесла за три дня мне мозг полностью! Да, я виноват, но так тоже нельзя!
Сказал ей: «Вот что, дорогая, делай что хочешь: травись, вскрывай вены, прыгай из окна, но без меня... Я сейчас же уезжаю в Питер. С меня хватит!»
Побросал свои вещи в сумку, забрал документы и вышел из квартиры, с трудом сдерживаясь, чтобы не грохнуть дверью. А вот дверью подъезда шваркнул основательно и чуть было не растянулся — хоть и конец октября на дворе, а уже подмораживало. Да еще и лампочку опять кто-то разбил.
— И куда это мы так торопимся? — раздался знакомый, с хрипотцой, голос.
— На Ленинградский вокзал, — машинально ответил я. И тут же добавил про себя: «Спокойно, Капуста! Это тебе мерещится».
Из темноты возникла Ира: — Садись, подвезу.
— А ты что тут делаешь?
— Да вот водителем решила поработать...
