Греческая кухня была ей в диковинку, и я с удовольствием наблюдал, как округляются Ирины глаза, когда она видит, что во все блюда добавляется лимон или лимонный сок. Хохотал, глядя, как жена берет кусочек непонятного блюда с тарелки, осторожно подносит к носу, нюхает и только потом пробует на вкус.
Мы загорали, купались, ныряли, плавали наперегонки — у меня было впечатление, что оба мы сбросили с десяток лет. Однажды даже замок из песка на берегу моря построили. Дурачились словно дети. Я видел, как постепенно Ира оттаивала, стала чаще улыбаться, исчезла скорбная складка возле губ. Каждую ночь мы любили друг друга словно в последний раз...
Приехала Ирина в Москву совсем другой. Казалось, депрессия отступила. Чтобы закрепить достигнутый успех, Иру нужно было чем-то увлечь.
И я сказал: «А помнишь, ты хотела купить дом у Фельцмана?»
Цель была достигнута. Ира отвлеклась на покупку дома Оскара Борисовича. Место сказочное — Ватутинки, ДСК «Советский писатель». Ближайший сосед — Зиновий Ефимович Гердт. Участок пятьдесят соток. Огромные сосны и потрясающий воздух. Дело застопорилось совершенно неожиданно: оказывается, Фельцман уже кому-то пообещал его продать. После долгих уговоров и переговоров дом все-таки достался нам. С одним условием: у Оскара Борисовича многие годы служила домработница Тоня, ютилась на участке в крошечном домике. И вот она не должна была покидать насиженного места. Мы согласились купить дом вместе со старенькой Тоней. Бывало, выйдет Тоня из своего домика (это уж потом мы ей построили более просторный, со всеми удобствами) и говорит:
— Игорек, дай хоть машину тебе помою.
А то сижу тут нахлебницей.
— Тоня, — театрально повышал я голос, — и думать не смей. Отдыхай.
Вот золотой человек. Совсем старенькая, а все помочь пыталась.
...Через три дня после моего ухода от Иры Тоню отвезли в Подольск в дом престарелых — она сама об этом попросила.
Поздней осенью мы поняли, что в доме можно жить только летом — настолько он старый. И решились на перестройку. Наняли бригаду и уехали на очередные гастроли — нужно было зарабатывать деньги, ради этой покупки мы влезли в долги. Вернувшись, обнаружили, что, как в басне Крылова, «воз и ныне там».
Зато от счетов на якобы закупленные стройматериалы у меня глаза на лоб полезли. С рабочими мы, естественно, расстались. Но потерянные деньги было уже не вернуть. Тогда у меня возникло предложение: «Ир, давай я перестану выступать и займусь строительством. И тебе спокойнее — за маму душа болеть не будет, я за ней присмотрю».
Серафима Михайловна сильно сдала после смерти мужа, из дома практически не выходила, даже поесть иногда забывала, что ей, диабетику, было категорически запрещено.
На том и порешили. По уму нужно было старую постройку снести и поставить новый дом, но мы все что-то достраивали, перестраивали. В итоге строительство растянулось почти на восемь лет. Ира уезжала на гастроли, а я командовал прорабом и рабочими.
И через год про стройку знал уже практически все. Еще стал семейным снабженцем: закупал продукты в огромных количествах и развозил их — Серафиме Михайловне, нам с Ирой и Лале.
Лала жила со мной в одном доме, практически меня игнорируя. Ревновала к Ире. Когда Лала росла, Ира из-за гастролей и концертов не могла уделять дочке достаточно внимания и очень переживала из-за этого. Постоянно ее баловала. Я никак не мог понять: неужели Ира не видит, не понимает, как ведет себя ее дочь со мной? Пару раз пытался поговорить об этом. А потом махнул рукой. Бесполезно.
Когда я оставил работу на сцене и занялся ремонтом дома и хозяйством, расстановка сил в семье изменилась. В нашей жизни всегда присутствовало очень много народу — эдакий «императорский двор».
Балет, массажисты, строители, домработницы, охранники... Теперь я тоже оказался среди обслуги. Сам вызвался заниматься хозяйственной деятельностью, хотел облегчить Ире жизнь. А в результате начал ее терять. Ира много гастролировала, очень уставала, а тут еще доброжелателей полно, нашептывали со всех сторон: ты с ног падаешь, деньги зарабатываешь, а твой-то баклуши бьет, наслаждается прекрасной загородной жизнью. Это было ложью, хлопот со строительством было полно, но Ира стала раздражаться, предъявлять какие-то претензии. Мы начали ссориться...
Я надеялся, что когда закончится ремонт и мы переедем за город, наша близость вернется. Но этого не случилось.
