— А вы идете к тому, что сами будете делать кино через свой Культурный центр? Не знаю, как это назвать, как генератор идеи, как сценарист, может, даже как режиссер...
— Мы закладываем этот курс в Центре. Пока можно говорить только о создании литературно-драматургического материала. Есть две темы, которые меня очень интересуют. Не хочу рассказывать суть историй, в нашем мире больше и дороже стоит идея. Ее воплощение — это производная. Очень было бы недурно, чтобы Сашка вошел в это наше направление. У него тоже есть мысли.
— Это очень интересно! Вообще, есть ощущение, что вы сейчас на пике творческой активности. Хотя, может быть, в связи с событиями в Театре Моссовета и после отмечания 60-летия этого не все от вас ждали...
— Открытие Культурного центра, может быть, мне дало какой-то новый виток. При всей моей нелюбви к озвучиванию планов я вам назвал только то, что в очень скором времени скрыть будет совсем невозможно. А сколько в задумках! И уже тоже частично начинает вырисовываться и воплощаться.
У меня наконец спала пелена, я успокоился, понял бесперспективность и перестал думать о Театре Моссовета. Переболел и успокоился, отрезал от себя эту историю, просто хирургически отрезал. И если два с половиной года назад для меня было болезненно даже что-то думать о Моссовете, переживать, как же так, что происходит, не понимаю, почему и как так можно... То теперь спокойно могу положить заявление на стол, и ничто меня уже не удержит и не держит. Не делаю этого сейчас по совершенно эгоистичным причинам: хочу побыть в состоянии покоя и радости от дела, которым я занимаюсь, от общения с людьми, с которыми мне приятно. И что я не должен и не обязан идти туда, куда не хочу идти! Но решение принято.
— Это решение еще может измениться? Нет, мы сейчас не поднимаем весь этот пласт, но лично для вас?
— Мне сейчас кажется, что даже смена руководства уже не решит эту проблему. Рана организму театра нанесена очень страшная. Она уже гораздо серьезнее, чем мне казалось, когда я был внутри конфликта... Не вижу решения и не знаю, как сейчас можно спасти ситуацию.
— Я хотела еще спросить по поводу книги. Помню, вы в недавнем фильме о вас сказали: «Вот будет мне восемьдесят, и я расскажу обо всех своих любовях». Что-то я в это не верю.
— И правильно! Никогда не расскажу о своих «любовях». Это моя жизнь, и ни об одной из женщин, которые со мной были, не смогу и не выскажусь, по крайней мере отрицательно. Было и прекрасное, и плохое. Зачем рассказывать и описывать то, что уже самому кажется чем-то, что было как будто не со мной. Не вижу в этом смысла, хотя знаю и понимаю, откуда что взялось. Все, что печаталось в желтой прессе, могло быть рассказано только из дома и обнародовано только близкими мне людьми.
Никто никогда меня не уличил в публичных дебошах, публичных скандалах в общественных местах и тому подобном. Можно было говорить только о домашних посиделках. Просто кому-то было очень нужно это подать именно так, чтобы добиться для себя нужного эффекта. Надо было запустить эту утку, и она сработала, и отмыться от этого невозможно, потому что этот человек выступал как прямой свидетель. Но Бог им судья.
Вот о ком я точно могу сказать, что ничего никогда ни о чем нельзя было узнать обо мне, — это Ира. Ей предлагали все! Деньги, любые ее условия, только расскажите! Ответ был один: нет!!!
А чтобы я стал выносить какие-то решения и какие-то суждения по тому или иному поводу? Нет, никогда. Книга... Несколько раз мы начинали это дело делать, и мне очень не нравится, когда она приобретает характер рассказа о том, что — женился, крестился, развелся, сыграл то-то, сыграл это. Совсем неинтересно.
— Должна быть не биографическая история? А что тогда?
— Конечно, она должна быть биографична, но не в плане пересказа, она должна быть красочна историями и событиями... Отдать дань всем людям, которых мне подарила судьба и жизнь. В тысячный раз повторяю: мне повезло! Мне повезло работать и быть знакомым и быть вхожим в жизнь таких красивых, мощных, умнейших, талантливейших, значимых людей моего времени! Мы только в этом с вами разговоре упомянули стольких, что хватит не на одну жизнь. Начиная с Михаила Ивановича Царева, с моего студенчества и начала карьеры...
