— Вот она — спина.
— Милиционеры услышали, сказали: «Вы что, ОМОН вызываете?» — «Ну, почти». — «Отъезжайте».
Это вот в сыне, наверное, скорее всего от нее. Но он может и с кулачками полезть, чего я от него совершенно не ожидал... Но по сути очень добрый. Надо — поедет, сделает и все отдаст. «...Вот тут ко мне должен приехать друг...» Я говорю: «Ты так часто употребляешь слово «друг». Но у него такое понятие: друг — это значит друг. У них там какая-то своя жизнь, я не лезу, свои интересы, свои темы, и я им очень в этом плане доволен. И понимаю, что наши взаимоотношения вышли, наверное, на какой-то совершенно другой уровень общения.
Уже только ленивый в нашей стране не знает, что я недавно проходил обследование и делал ежегодный чекап. Приехал в больницу, лежу, кровь взяли, катетер поставили, не могут сделать КТ, пульс высокий. Какие-то лекарства мне носят, чтобы пульс угомонить, лежу, дремлю в палате. Вдруг стук громкий в дверь: «Укольчик, укольчик...» Ну кто? Двое из ларца. Таня с Сашей приехали «навестить» папу в больнице. Саня: «Сейчас тебя выпишут, быстро». Действительно, мне через полчаса сказали: «Езжайте домой, завтра возвращайтесь, сегодня КТ делать бессмысленно». Потому что Саня очень громкий, большой, его много, он занимает много места, а Таня, идейный вдохновитель авантюры, заехала, Сашку забрала, поехали навещать папу. Приятно? Конечно! Мелочь, а из-за таких маленьких подарков жизнь начинает играть другими красками. Уже не говоря о том, что после еще устроили себе совместный обед в красивом месте.
— Да, это кровь, это уже дружба пошла с собственным ребенком, который уже не ребенок...
— Мне с ним легко стало, то, что мы все пережили за этот год, открыло какие-то другие струны, которые молчали. Много думал потом об этом!
Для всех нас это было потрясение, которое могло оттолкнуть нас друг от друга. Могли, наверное, появиться какие-то счеты и претензии. У нас все стало совершенно по-другому. Я по нему начинаю скучать, очень точно понимаю его состояние и его волнения, о которых он может и не говорить. Строим какие-то совместные планы. Наверное, все переходит в такое уже понимание дружеских отношений. И я в нем стал видеть и замечать то, чего раньше не видел... Мне об этом Ира говорила, но я как-то не обращал внимания. Вот идем все вместе вроде, Саня метрах в тридцати впереди... Я говорю: «Гены!!! Это мой отец. Он никогда нас мамой и бабушкой не ждал. Выходим вместе из дома, я с ними тихонечко иду, а отец уже у метро нас ждет. Гены Юрия Львовича».
Едем с Саней в машине. Говорю: «Ты когда будешь делать то и то? Ты же мне обещал, что займешься?» — «Ой!.. Да, да, да, пап! Сделаю!.. Надо, надо». А вот это уже Андрей Юрьевич, мой брат. У нас у всех фамилия Домогаров — это наследственное... Но я счастлив, что он такой, какой есть. Он повзрослел, возмужал, поумнел, хоть и избалован мамой. Счастлив, что у меня такой сын.
— А нет этого — 35 лет, семьи нет, ребенок не устроен?
— Его поколение поздно в этом плане созревает. Точно знаю, что, если Саша чего-то захочет, сразу это все и будет. Сейчас профессия, видимо, на первом месте. «Отель «У погибшего альпиниста», считаю, что очень хорошая идея... Сидят на читках, правят сценарий, что-то дописывают, переделывают. Рисуют с оператором раскадровки... Пошла серьезная работа, планов много. В творческом порыве начинает называть фамилии очень больших артистов, которых мечтает пригласить. Причем такие фамилии, которым я бы постеснялся номер набрать с каким-то своим предложением... И мне нравится эта целеустремленность и отсутствие каких-то придуманных берегов.
— А кого-то из коллег набрать и попросить за сыночку?
— Никогда. Это его работа, он выбрал этот путь и его должен пройти сам. Он уже взрослый человек. Мне приятно другое: возвращаюсь после одной съемки недавно с очень хорошим артистом, и он мне говорит: «Меня тут твой малой на пробы вызывает. Хороший материал, съезжу, пожалуй». А меня распирает от удовольствия, но вида не показываю...
