— Александр, хотела про сына задать пару вопросов. Так понимаю, у Саши сейчас много работы. Первое: он вернулся в тот сериал, из которого тогда ушел из-за болезни матери. И доделал его.
— Да, благодаря Игорю Мишину, директору «Киона», он вернулся на проект. Редко стараюсь об этом говорить вслух, но я им горжусь. Не хочу разбирать его профессиональные дела, он в начале трудной дороги, которую выбрал. Но уважаю его за многие человеческие качества, которые открываю сейчас в нем.
Может, мы стали ближе и я многих вещей не замечал. То, что он по своей сути очень добрый человек, знал, но чтобы поехать в аэропорт, купить билет на самолет и полететь в другой город за тысячи километров помогать искать собаку наших друзей, которую Саша знал со щенка и она потерялась... Вот не знаю, сам бы так поступил?
А что касается его проекта и его работы, Саня очень упертый и не очень любит мириться с тем, что, по его мнению, неправильно или несправедливо.
Когда у нас был этот тяжелый период и все это случилось, на проект был назначен другой режиссер, он изменил каст, за который Саня бился и отстаивал. Артист, у которого были проблемы, связанные со здоровьем, был отстранен от проекта, поскольку это могло вызвать проблемы с графиком и так далее. Когда Саня вернулся на проект, он вернул этого артиста и убедил всех, что только так — и никак иначе. Сказал, что мы пойдем на все издержки. Поступил так, как считал верным! И он мне очень нравится в этом его понимании Правды и Честности. Конечно, теперь чувствую, что наша внутренняя связь тоже изменилась, отношения стали, как мне кажется, более доверительными, более близкими...
— А сын вам показывает свою работу еще до того, как ее увидит зритель?
— Да. Как заканчивает очередной монтаж, всегда приезжает к нам и обязательно показывает. Нужна внутренняя поддержка, нужно доброе слово и понимание родных. Первую серию смонтировал, показал и спросил: «Ну что?» Я говорю: «Ну там то-то, то-то». — «Ну а это?» — «Сань, а я не заметил». — «Как не заметил? Я же там все снял... И кошка на заборе, и номер дома — ну все же понятно... Вот прямо так тебе разжевывать, пап...»
Есть еще один интересный момент, и я стал его замечать, хотя как-то раньше не обращал внимания... Мы разговаривали с моим директором, и она говорит о своем сыне: «Я мать, но я не авторитет. Вот мой начальник (очень серьезный музыкальный продюсер), вот он — авторитет, а я просто мать...» Отвечаю: «Ты знаешь, очень знакомо». И сам улыбаюсь, потому что у нас с Саней точно так же. У нашей семьи есть очень близкие друзья, почти родственники... Вот что бы я ни говорил, это подлежит сомнению и оспариванию, а если скажет дядя Юра — это Истина и непререкаемый авторитет. Если дядя Юра сказал, что это плохо, значит, это плохо. «Ты какое сейчас мясо будешь жарить?» — «Вот такое, Саша...» — «Не! Дядя Юра сказал, нужно вот такое...» Блин! Я говорю: «Ну, Сань, подожди, но сейчас не о дяде Юре, а обо мне идет речь-то...» Сам внутри ржу... «Нет, ну нравится — делай, но дядя Юра сказал...»
«Хорошо, — говорю, — ну вот первую серию ты смонтировал, я не понял ничего, вы поехали показывать дяде Юре. Ну что дядя Юра сказал?» — «Ну... дядя Юра заснул. Нет-нет, пап, просто он устал очень...» Я говорю: «Понял разницу?» (Улыбается.)
— Мне кажется, у него характер-то вспыльчивый. Он эмоциональный.
— Интересно, в кого бы? Понимаю, что вы на меня намекаете. Нет, он скорее в маму в этом плане. Я тоже, конечно, не подарок, а в 35 лет был менее сдержанным, чем сейчас. Но у нас мама-то была из серии «не буди лихо, пока оно тихо»... Не дай бог тронуть кого-то из нас... Это было два или три года назад. Дорожный патруль меня остановил на выезде из Москвы. Окно опускаю: «В чем проблема?» — «О, бл..., артист!» Я говорю: «А чего так пренебрежительно?» — «Так, а мы нетрезвые? Так, в стороночку». Звоню сначала Тане, потом сразу набираю Ирин телефон, потому что у нее есть машина, подъедет заберет, если что... Говорю: «Слушай, тут меня тормознули...» А у меня громкая связь в машине, и я забыл выключить. «Да я сейчас!!! Кто? Остановил???!!! Где стоишь? Да я сейчас!..»
