Известность Людмиле Ивановне принесло, конечно, кино. Хотя на тот момент, когда на экраны вышла «Укротительница тигров», Касаткина работала в театре уже почти десять лет. «На кино я поставила крест», — рассказывала Людмила Ивановна. Она не раз ездила на кинопробы (в том числе к фильму «Большая семья»), ее снимали, обещали перезвонить. И никогда не перезванивали! Слишком нестандартное лицо. На одну кинопробу она даже ехать не хотела, но муж уговорил: «Тебя утвердят! Я чувствую!» Поехала. А оператор сказал: «Я не могу поймать ее лицо в кадр. Не влезает!» Но, как бы ни было это обидно, та неудачная проба стала судьбоносной. Она попалась на глаза режиссерам фильма «Укротительница тигров», и Касаткину пригласили на главную роль.
Людмила Касаткина не выдержала разлуки с мужем
Ну а потом в кино зазвучало имя режиссера Сергея Колосова, и он снял свою жену в четырнадцати фильмах. Постоянно доказывал на художественных советах: нужно брать именно ее. Ей завидовали, сплетничали. Людмила Ивановна признавалась мне: «Знаешь, как я боялась? Знаешь, какая это была ответственность: экспедиции, государственные деньги? Но ведь ни один фильм Сережи я не провалила!» Она вспоминала, как однажды на съемках «Помни имя свое» ее покусала овчарка: снималась сцена, как эсэсовцы ведут узников концлагеря. И одна из овчарок бросилась на Касаткину, вцепилась в ногу. Скорая увезла пострадавшую в больницу, пришлось делать операцию. Надо было лежать несколько дней, но Людмила Ивановна уже с утра была на площадке, потому что переживала: съемки заграничные, каждый день обходится дорого, простоя случиться не должно. Все очень удивились, когда она приехала. Но вот так Касаткина чувствовала ответственность!
Приходя в дом Людмилы Ивановны, я каждый раз с удивлением наблюдала, как она общается с мужем. Шестьдесят лет вместе, а конфетно-букетный период не заканчивался! «Как же так получается?» — спрашивала я. «Женщина должна быть мудрой, уступать», — отвечала Людмила Ивановна. Она и у меня на свадьбе прочла в назидание монолог Катарины из «Укрощения строптивой»: «Ну, не хмурь сурово брови и не пытайся ранить злобным взглядом супруга твоего и господина»... При посторонних она сама так и делала, причем называла мужа только по имени-отчеству. Но в домашней обстановке Людмила Ивановна была ох как вспыльчива. Сергей Николаевич ее как бы «гасил», никогда открыто не спорил, был по-хорошему занудой, но добивался своего. Удивительные отношения! До последних дней она укладывала его спать — такой у них был ритуал. «И пусть супруг мой скажет только слово, свой долг пред ним я выполнить готова...»
А как муж ограждал Людмилу Ивановну от быта, от проблем! Помню, однажды кто-то рассказал, как выгодно продал шубу. «Мне тоже надо!» — загорелась деятельная Касаткина. «Люконька, миленькая, не твое дело шубы-то продавать, — тут же вмешался Колосов. — Твое дело — покупать». Бывало, Сергей Николаевич последние деньги тратил на шикарный концертный костюм для жены. Однажды, когда муж уже болел, Людмила Ивановна пришла навестить его в больницу и услышала: «Люка, а что случилось? Почему ты пришла в той же самой блузке, что и в прошлый раз? Так нельзя! Ты же народная артистка, на тебя смотрят». Он всю жизнь лепил ее, как Пигмалион.
