— Товарищ Никулин, а у вас самого как с жильем-то?
Отец без всякой задней мысли отвечает:
— Отлично, три комнаты в коммунальной квартире, живем все душа в душу.
Чиновник аж подпрыгнул и понизив голос, спросил:
— Вы сумасшедший?
Отец объясняет:
— Поймите меня правильно, у меня действительно все хорошо, нас все устраивает.
Но тот уже завелся:
— Вот, берите бумагу и пишите заявление об улучшении жилищных условий, пока не напишете, я вас не выпущу!
Месяца через три нам дали квартиру на Малой Бронной, где мы и жили с родителями. Когда не стало мамы, она завещала ее внуку, моему старшему сыну Юре, который и живет сейчас там со своей семьей.
— Эту квартиру вы получили в какие годы?
— В семидесятые...
— То есть когда уже вышла «Бриллиантовая рука», сделавшая Никулина суперизвестным в стране актером, вы все еще жили в коммуналке? Ну и ну!
— Для отца ничего удивительного в этом не было. У нас в семье не существовало культа денег, вообще такого понятия, как материальное благополучие. Во всяком случае, отец к этому не стремился. Он никогда, например, не интересовался суммой гонорара, когда ему предлагали ту или иную роль, им всегда двигал только творческий интерес, поиск нового, возможность как можно шире, плодотворнее реализовать себя.
Знаете, ведь он искренне помогал даже совсем незнакомым людям. Помню, как в лихие 90-е годы, когда мы уже вместе работали в цирке на Цветном бульваре, у него появлялось огромное количество ходоков. Мы, конечно, ставили кордоны, но каким-то образом им удавалось проникнуть внутрь. Схема у всех была одна и та же: «Мы оттуда-то, паспорта украли, деньги потеряли, дайте на билет». При этом детей с открытыми ладошками ходоки обычно пускали вперед. Ну, отец, как правило, доставал деньги из кармана, давал, и люди уходили. Однажды, когда из его кабинета вывели очередную осчастливленную компанию и мы остались вдвоем, я не выдержал:
— ЮВ, тебя же элементарно разводят, это жулики, какого черта ты идешь у них на поводу, зачем выставляешь себя идиотом?! Ведь они сейчас спускаются по лестнице, и у них одна мысль: классно мы кинули Никулина!
А он сидел так, молча, а потом внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Мальчик, а вдруг все, что эти люди только что говорили, — правда?
Тут пришла моя очередь замолчать, так как аргументов возразить отцу не нашлось...
— Странно, вы к отцу обращались по первым буквам его имени и отчества — ЮВ?
— Только в последние годы, поверьте, ничего за этим не стоит, коротко, ясно, прикольно, а так, разумеется, всегда говорил папа, отец. Первым, кстати, стал называть его ЮВ режиссер Алексей Герман во время съемок фильма «Двадцать дней без войны», где отец сыграл вместе с Людмилой Гурченко. Потом многие уже стали так к нему обращаться. Этот фильм, к слову, отец считал своей лучшей серьезной ролью, хотя не хотел в нем сниматься. Говорил, что слишком велика ответственность.
Уломал его в итоге Константин Михайлович Симонов, написавший сценарий. Он чуть ли не каждый день приходил к нам домой и уговаривал отца. Они подолгу сидели, вспоминали войну. В какой-то момент даже мама в сердцах заявила: «Если ты не сыграешь в этом фильме, я с тобой разведусь!» А Симонов как-то, уходя, сказал: «Юра, вы обязаны сняться в этой картине, хотя бы в память о тех ваших боевых товарищах, которые не вернулись с фронта». Эта фраза окончательно заставила отца поменять свое мнение. Фильм на самом деле получился грандиозным, не так давно я его пересматривал и вновь это понял.
Кстати, когда работа над картиной «Двадцать дней без войны» была закончена, высшее кинематографическое начальство воспротивилось ее выходу в свет. Они говорили, что главный персонаж фильма Василий Лопатин — герой, фронтовой журналист, а играет его старый, непривлекательный Никулин, чем принижает как значение героя, так и самой картины. Но на защиту отца встал Симонов и своим авторитетом — живой классик как-никак! — заставил критиков замолчать.
