Когда-то, еще мальчишкой, Вальтер уходил бродить по окружавшим Эдинбург старинным развалинам. Прихватив томик со старым рыцарским романом, забирался повыше в горы, чтобы стоя на каком-нибудь утесе и рискуя сорваться вниз, нараспев декламировать страницу за страницей... Это были мгновения торжества над болезнями, школьной зубрежкой, «мудрыми» поучениям набожного отца.
Борцы за справедливость, мечтатели без страха и упрека, защитники униженных и оскорбленных вставали со страниц книги, чтобы защитить обиженного природой мальчишку от насмешек, злобы, скуки. Стоит ли удивляться, что когда пришло его время, Скотт захотел воздать им сторицей, возродив волшебную рыцарскую страну? А заодно и самому стать одним из ее героев...
Сэр Вальтер опустился на пол рядом с грудой валявшихся у камина томов. Лихорадочная решимость ушла, сменившись предательской слабостью.
Мало-помалу в памяти всплыли воспоминания: отцовская контора и обросший седыми космами жилистый господин, дела которого Скотт-старший вел не столько ради выгоды, сколько из уважения к ветерану, в молодости сражавшемуся за независимость Шотландии. «Эх, Вальтер, дружок, — говаривал старичок, любивший порассуждать с молодежью о былых деньках. — Помню, увидел я впервые противника, да как поперли на него наши ребята, паля из ружей и размахивая палашами, так показалось: будь у меня в тот миг тыща монет, всю ее отдал бы тому, кто не дал бы мне удрать с поля. Шибко было страшно... Да только монет-то у меня не было! Пришлось дать самому себе пинка да с божьей помощью нестись вперед... С тех пор страх меня уже никогда не брал».
О нет, он не был выдумкой, этот старик! Бесхитростный, отважный, презирающий невзгоды и блюдущий честь, он был плотью от плоти этой страны. Страны, которая являлась их общей родиной...
Решение пришло само собой: «Ну же, Уотти! Шевелись!» До отказа отвернув газ в рожке, сэр Вальтер положил перед собой стопку бумаги. Нет, он не предаст все, чем жил и чем так долго заставлял жить тысячи своих читателей. Никто не убедит его в том, что волшебная страна, которую он создавал в своих книгах, лишь иллюзия не в меру мечтательного колченогого мальчишки. И только от него самого зависит, останется ли она фантазией, отсиживающейся под книжным переплетом, или превратится в реальность, поспорить с которой не смогут ни злопыхатели, ни кредиторы. Непрактичный прожектер, выдумщик? Пусть говорят что вздумается, но он не перестанет верить в то, во что верил в дни юности: дружба должна быть прочной, любовь верной, а честь незапятнанной. Он будет писать как одержимый и выплатит все до последнего пенса... И когда их Эбботсфорд снова наполнится голосами гостей, они с Шарлоттой еще посмеются над злой судьбой.
Том, пришедший утром проведать хозяина, застал того за работой: очередной роман шел к финалу. Подняв глаза на верного слугу, сэр Вальтер усмехнулся: «Я и время любых двоих одолеем? А, старина?» Эту шотландскую поговорку, услышанную в одной из горных деревушек, сэр Вальтер особенно любил.
Он остался верен слову. Приняв на себя помимо собственных долгов финансовые обязательства партнеров и потеряв состояние, нажитое многолетним трудом, Вальтер Скотт посвятил последние семь лет жизни невиданно напряженной литературной работе. Гонорары, а также часть жалованья селкиркширского шерифа и секретаря эдинбургского суда он отдавал в счет погашения долгов. Его стойкость не смогли поколебать ни кончина жены, умершей осенью 1826 года, ни собственные болезни.
В 1827-м Скотт раскрыл читателям тайну своего авторства, публично взяв на себя ответственность за страну великих героев, которую создал. Одной из его последних книг стал сборник занимательных историй о шотландской старине «Дедушкины рассказы», которые сэр Вальтер написал для смертельно больного внука Джонни.
