Стоило ли удивляться, что романтические чувства весьма льстили неискушенной девочке? Ведь мисс Белшес едва сравнялось пятнадцать. И Вильямина ворковала, улыбалась, взмахивая ресницами, уговорила родителей пригласить Вальтера погостить в имение. Но все это длилось ровно до той поры, пока на горизонте не появились другие поклонники, посимпатичнее и побогаче, которых отец с матерью сочли куда более выгодной партией для дочки, чем колченогий стряпчий. И какое им было дело до того, что чувство Вальтера уже успело превратиться из юношеской влюбленности в зрелую страсть, не дававшую покоя ни днем ни ночью?
До сих пор он помнил тот осенний день 1796 года, когда любимая объявила ему о помолвке с молодым банкиром. Униженный и потерянный, он стоял перед Вильяминой, а из горла сами собой рвались злые и одновременно беспомощные слова: «Ну и ступайте к своему «мистеру проценту»! Но клянусь вам, я женюсь еще прежде, чем вы с ним окажетесь под венцом. Думаете, не найду себе достойную жену? Черта с два! И вы еще будете ей завидовать! Потому что в отличие от вашего женишка я сумею сделать свою жену счастливой!» Спустя несколько месяцев он встретил Шарлотту Карпентер.
Милая, жизнерадостная, хорошенькая — чего еще желать? Впрочем, была одна дополнительная причина, заставившая Вальтера осадить именно эту крепость. Наведя справки, он понял: несмотря на красоту, Шарлотта вряд ли окажется переборчивой невестой. Француженка по крови, дочь ветреной матери, оставившей супруга с двумя малолетним детьми ради любовника, брошенная вскоре и отцом, мисс Карпентер жила в Англии в чужом доме под присмотром некоего лорда Дауншира, назначенного ей в опекуны. Любому почтенному английскому семейству такая родословная показалась бы сомнительной. К тому же девушке уже минуло двадцать семь...
Взвесив все аргументы, Вальтер не стал тянуть с предложением, и двадцать четвертого декабря 1797 года они обвенчались. Оба были довольны заключенным союзом и твердо намеревались соблюсти условия удачной сделки. Что ж, надо признать, до недавнего времени им это отлично удавалось. Сэр Вальтер горько усмехнулся...
Много лет Шарлотта радушно принимала полчища гостей, созываемых ее хлебосольным мужем, обставляла их дома, рожала детей, которых у них теперь четверо. Мирилась с его чудачествами: с собаками, которые с лаем носились повсюду, со страстью к разнообразной «рухляди», как она называла предметы шотландской старины, которые Вальтер коллекционировал. Когда Скотт работал, жена ежечасно заглядывала к нему в кабинет, чтобы подбросить в камин поленце, снять нагар со свечей или принести стаканчик кларета. И Вальтер платил ей тем же. Зная, что Шарлотта боится грома, старался не уходить из дому, если собиралась гроза. Помня о том, как жена любит наряжаться, регулярно выделял деньги ей и дочерям на платья и шляпки...
Но теперь все это в прошлом: и гости, и новые наряды. Они распустили почти всех слуг, и сэр Вальтер теперь сам проверяет счета, а дочь Анна заправляет постели. Так что впереди у них с Шарлоттой непростые времена.
Но силы вместе выстоять в испытаниях может дать только настоящая любовь... Есть ли она у них с Шарлоттой? И сэр Вальтер со вздохом уткнулся лицом в ладони. Если Вильямина видит его с небес, то вправе от души повеселиться, вспоминая злые мальчишеские угрозы. Счастливую же старость обеспечил он женушке: cто шестнадцать тысяч триста тридцать восемь фунтов долгов... Приличный капиталец на склоне лет!
Взглянув в окно, в сумерках сэр Вальтер различил знакомые пейзажи, и от сердца немного отлегло. Нет, это просто чудо, что собрание кредиторов пока не настаивает на продаже его имения. Но долго ли продлится такое снисхождение? И что будет, когда у него отнимут Эбботсфорд?
