Когда МХАТ отправился на гастроли в Чехословакию, Яншина вызвали в первый отдел и запретили встречаться с писателем Павлом Когоутом, активным участником Пражской весны. Тем не менее Михал Михалыч не испугался, поехал к нему в Австрию. Он вообще всегда говорил и делал то, что думал.
Понимая, что тучи сгустились, что партийное начальство терпит его с трудом, Яншин пригласил в театр Бориса Александровича Львова-Анохина, выдающегося режиссера со своей художественной платформой, а тот, в свою очередь, привлек эстетскую драматургию. Так Яншин не дал погубить Театр Станиславского.
Нас связывали хорошие дружеские отношения. Впрочем, такие сложились у меня со многими коллегами по театру. В свое время Андрей Попов привел своих учеников и спектакли начал ставить режиссер мирового уровня Анатолий Васильев. Публика валом валила на «Взрослую дочь молодого человека». Мне же больше нравился «Первый вариант «Вассы Железновой» — Васильев сумел открыть нам такого Горького, о котором не рассказывают в школе.
Я играл в «Сирано де Бержераке», поставленном Борисом Морозовым. Не знаю, успели ли снять его на пленку. Замечательный был спектакль во всем! С Борисом мы сохранили приятельские отношения, видел все его работы в Театре Пушкина и в Малом. Уже много лет он возглавляет один из самых технологически сложных в силу его размеров Театр Армии. Кто не выходил на его сцену, не представляет, какая мука — гигантомания. Это нелепое сооружение построили при Сталине, а сегодня Морозов успешно его осваивает.
— Встречались режиссеры, с которыми категорически не складывались отношения?
— Так случилось, что я никогда не играл то, что не нравилось. Первые два года в театре не оспаривал назначений на роли, а потом играл только то, что хотел, поэтому конфликтов с режиссерами не возникало, как не было и трагических переживаний по поводу профессиональных провалов.
Актерская профессия в иерархии жизненных ценностей всегда стояла у меня на третьем месте. Если человек говорит «Театр для меня все!», мне его жаль. Он лишен радостей семьи, общения с детьми, внуками, да и вообще радостей мира. Разве Пушкин родился для того, чтобы писать стихи? Нет, сидеть за столом с друзьями, любить женщин, любоваться природой, скакать на лошади! Стихи появились как результат восторга перед миром.
— Неужели никогда не сталкивались с завистью коллег?
— Конечно сталкивался, но открыто зависти никто не проявлял, побаивались, что прилетит ответ. Могу так оскорбить человека, что он поймет это на следующий день, но почти никогда этим не пользуюсь, умею и без оскорблений отстоять достоинство. Коллеги знают, что со мной в эти игры лучше не играть.
