Ирина Константиновна обиделась. Было время, когда, демонстрируя свое отношение, она меня «сгоняла» с разных вокальных конкурсов, в которых председательствовала. И даже когда в 1981 году я очень удачно выступила на Конкурсе имени Глинки, председателем которого была Архипова, мне дали лишь вторую премию. Как-то она сказала обо мне Надежде Матвеевне:
— Ваша Люба слишком много о себе понимает — выходит и поет как народная артистка.
Шумилова возразила:
— Ирочка, а что значит «как народная артистка»? Она выходит с достоинством, понимает, что артистична. Почему она должна выходить как нищенка на паперть?
— Нет, надо поскромнее быть, — ответила Архипова.
До меня не раз долетали колкие замечания Ирины Константиновны, и продолжалось это довольно долго — до того момента, пока мой муж не организовал в Москве грандиозную по своим масштабам акцию. Правда по весьма печальному поводу — землетрясению в Армении, когда буквально сравняло с землей несколько городов. Это был 1989 год, мы только поженились. В Большом театре Роберт организовал гала-концерты звезд мировой оперы в поддержку жертв землетрясения. Участвовали Альфредо Краус, Карло Бергонци, Роландо Панераи, Герман Прай, Лючия Алиберти, Хосе Каррерас, Монтсеррат Кабалье, Евгений Нестеренко, Ирина Архипова и я. Во время выступления краем глаза замечаю: в кулисе стоят Ирина Константиновна с Карло Бергонци — замечательным тенором, президентом общества Верди и конкурса «Вердиевские голоса». Бергонци одобрительно кивает в мою сторону. Выхожу со сцены, меня подзывает Ирина Константиновна: «Ты просто умница. Маэстро Бергонци в восторге от того, как ты спела Амелию в «Бале-маскараде». Услышать от нее такие слова было просто невероятно, тем более памятуя о том, какие у нас сложности в отношениях.
После мы неоднократно встречались в концертах, и каждый раз она меня хвалила и предлагала: «Люба, в память о нашем общем учителе Надежде Малышевой надо нам сделать дуэты» — но идея повисала в воздухе. В начале нулевых в один из моих приездов из-за рубежа в Москву дома на автоответчике слышу голос Архиповой: «Любочка, это Ирина Константиновна. Здравствуй. Перезвони». Перезваниваю. И она говорит:
— Забудем все.
— Конечно, Ирина Константиновна!
— Ну наконец-то можем спеть дуэты? Приглашаю тебя на свой фестиваль с сольным концертом, в конце которого сама выйду на сцену и мы споем вместе.
Архипова в те годы проводила ежегодный фестиваль в Осташкове. Ей тогда было уже много лет, она тяжело ходила, но пела и звучала блестяще. И мы исполнили два дуэта: «Не искушай меня без нужды» Глинки и «Горные вершины» Римского-Корсакова. «Слушай, какой успех! — заметила после концерта Ирина Константиновна. — Как у нас сливаются голоса! Давай продолжим эти опусы». Роберт договорился с лучшей студией в Москве, и мы записали четыре дуэта. Звукорежиссер во время работы с любопытством заглядывала в студию: «Невероятно, я не понимаю, кто где поет!» В общем, все у нас сложилось как пазл. Роберт предложил сделать еще один дуэт — Лизы и Полины из «Пиковой дамы». Ирина Константиновна загорелась идеей, однако начала серьезно болеть. До последнего она надеялась: «Я все-таки встану, я смогу». Но ей становилось все хуже... Эта работа, увы, не состоялась. Но я счастлива, что мы успели записать четыре дуэта, которыми увековечили память своего великого педагога Надежды Матвеевны Малышевой.
Часто после института, уже в профессиональном поле, судьба сводила нас с Еленой Образцовой, правда однажды и развела... Мы много вместе пели в рамках зарубежных контрактов: в Милане, Париже, Цюрихе... В последнем городе на одном из концертов, когда мы с Робертом сидели в зале, Елена Васильевна со сцены перед исполнением арии из «Адрианы Лекуврер» сказала: «Этот номер я хочу посвятить замечательной певице, которую уважаю и люблю и с которой меня связывает творческая и человеческая дружба, — Любочке Казарновской». Я тоже Елену Васильевну обожала и обожаю, считаю одной из лучших артисток мировой оперы.
