— Сколько еще могу сделать дублей?
Он спокойно ответил:
— Когда скажешь, что хватит, тогда и остановимся... Но вообще-то учти: проблем не будет, потому что снимают шесть камер, всегда можно смонтировать.
На премьере «Травиаты» мы не были, но по отзывам знали: фильм замечательный. И вот однажды, когда с Катей были в Париже и гуляли по Елисейским Полям, вдруг видим афишу «Травиаты» на каком-то кинотеатре. Купили билеты, смотрим картину. Началась наша с Катей сцена на балу. Танец заканчивается, и вдруг в черноте зала раздаются аплодисменты. Впервые слышал, чтобы зрители в кинозале хлопали! Было очень приятно.
Через несколько лет Дзеффирелли ставил «Аиду» в Римской опере. Потом уже мы вместе работали и на Арена ди Верона, и в Ла Скала, и в Театре Массимо в Палермо. А «Травиата» в Римской опере стала последней нашей совместной работой.
— Как хореограф вы ведь ставили и в драматическом театре.
— Впервые это произошло в середине шестидесятых — тогда «Современник» располагался еще на площади Маяковского. Позвонил кто-то из знакомых артистов:
— Можешь поставить танцы в нашем спектакле «Принцесса и Дровосек»?
Я загорелся:
— В «Современнике»? Конечно!
Главные роли исполняли Олег Даль (он был сорежиссером постановки) и Нина Дорошина. Даль двигался нелепо, казался мне человеком с какой-то дезорганикой. Только через годы я понял, что эта неловкость и была органикой Даля, делавшей его непохожим на других. Однажды репетировали до рассвета. Часа в четыре утра, когда уже вставало солнце, репетируя очередную сцену, я вошел в такой раж, что на столе в прыжке разорвал штаны. Пополам! Слава богу, что было раннее утро и людей на улице практически не было.
Мы часто подолгу засиживались, поскольку мне было интересно поставить не просто «танчики», а спектакль, в котором каждый танец вытекал из предыдущей сцены. Именно это позже стало для меня основным в спектакле «Юнона и Авось»: чтобы монолог или диалог переходил в танец, чтобы то, что уже не можешь рассказать словами, выразила пластика...
— Вы упомянули легендарный спектакль «Юнона и Авось». Как работалось с Марком Захаровым?
— Обычно он сидел рядом и... ничего не говорил, по крайней мере мне. Во всяком случае, у меня не было с ним проблем — таких, чтобы приходилось отстаивать свое решение. С исполнителем главной роли Николаем Караченцовым мы познакомились задолго до «Юноны...» — в Щелыкове, ныне санаторий Союза театральных деятелей. Это было наше с Катей любимое место. И не только наше: многие артисты, однажды попав в Щелыково, потом ездили туда годами. С семьями, собаками и кошками (по-моему, это единственный пансионат, куда тогда пускали с домашними животными). В Щелыкове собирались замечательные актеры: Александр Сашин-Никольский, Николай Доронин, Михаил Царев с женой Вавочкой. Там мы познакомились с Юрой Яковлевым, Владимиром Шлезингером, Володей Этушем... Позже появилась Иечка Саввина, с которой стали близкими друзьями. Молодой Слава Зайцев приезжал. Перед актерскими капустниками, в которых все принимали участие, устраивал смешные показы своих костюмов: одевал мужчин в женские платья и наоборот...
Так вот, о Караченцове. Первой познакомилась с ним Катя, которая в тот год поехала в Щелыково без меня. Она рассказывала: «Сидели с мамой в общей гостиной, подошел мальчик лет четырнадцати, спросил, как меня зовут, и сразу перешел на «ты»: «Кать, я тебя познакомлю с ребятами, с нашими потрясающими друзьями — Провом, Никитой. Здесь такая красота: я тебе все лучшие места покажу...» Коля решил, что Катя — его ровесница, она ведь была такой маленькой, худенькой.
