«Веселых ребят» нечасто, но допускали на телевидение — потому что руководитель группы Павел Слободкин был более пробивным. А я нет. Он русский — я еврей, «идеологически неправильный», «антисоветский».
Годы шли, мы не молодели. А хотелось увидеть еще и другую жизнь. Решил: если уеду и мне там будет плохо, пойму, что сам виноват, совершил ошибку. Если же останусь, упущу шанс хотя бы увидеть мир и никогда не узнаю — прав я оказался или неправ, что не уехал. И подал документы на выезд. Через два года (в СССР очень долго принимали решение — выпустить человека или нет) меня лишили гражданства и дали визу.
Я любил джаз, хотел посмотреть Америку и был уверен, что совершаю правильный поступок. Думал: не пропадем! Умею я многое, необязательно выступать на сцене. Могу делать аранжировки, работать в студии или, например, в музыкальной библиотеке...
Поселились в съемной двухкомнатной квартирке в Бруклине. Получали фудстемпы — продуктовые талоны на определенную сумму — двести сорок долларов в месяц, пособие для тех, у кого заработок ниже прожиточного минимума. Могли на эти талоны покупать в любом магазине что угодно, кроме алкоголя и табака.
Жена устроилась на работу первой — в парикмахерскую на Манхэттене подметать пол. Из дома выезжала в шесть утра, чтобы к восьми быть на месте. Получала три доллара шестьдесят центов в час — в то время минимальная оплата труда в США. Примерно через полгода добилась повышения — допустили мыть головы клиентам. А это уже оклад плюс чаевые, три-четыре головы — еще пятерочка!
К тому моменту устроился и я — в русский ресторан. Аккомпаниатором. Однажды жена не смогла получить фудстемпы — была занята. В офис отправился я. Увидел длинную очередь — многих из стоящих в ней я знал, эти люди видели меня в ресторане и были в курсе, что я там играю. Загвоздка состояла вот в чем: если получая пособие, не заявляешь, что у тебя появился дополнительный заработок, это обман. А обман карается. Так что я развернулся и ушел. Больше мы фудстемпы не получали.
