Потом однокурсник подходит на общей тусовке:
— Тебе Ленка нравится или я к ней подкачу?
— Мне все равно, — напускаю равнодушный вид.
Он начинает с ней заигрывать, тут я подлетаю — и бью его по морде. Промахиваюсь только потому, что он плечо успел подставить. Друг оказался поблагороднее и поумнее меня — отволок за шкирку в сторону:
— Что ты делаешь?!
— Да люблю я ее!
— Так бы сразу и сказал, я же спрашивал!
Да кто о таком болтает? Тем более что все обожают лезть со своими дурацкими советами. В институте многие были против наших отношений, даже педагоги отговаривали: «Вы не пара — это сразу видно». Но я никого не слушал и правильно делал — вот уже восемнадцать лет мы с Леной вместе!
На третьем курсе поселились в шестиметровой комнате общаги. Жили бедно, но счастливо: вся еда — гречка да тушенка. Друг Сережа Потапов на занятиях меня подкармливал: брал из дома двойную порцию мяса, видя, что я много ем, говорил: столько наготовили, это лишнее. За что я ему до сих пор благодарен, с тех пор с Потаповым дружим семьями, он крестный наших с Леной детей.
После выпуска из училища переехали в однокомнатную квартиру к моим родителям. Я сделал Лене предложение и улетел в Таджикистан на съемки фильма Сергея Говорухина «Никто, кроме нас...». Вся подготовка к торжеству легла на хрупкие плечи невесты. У нее свое испытание, у меня свое — я вообще чуть живой вернулся...
Сын Станислава Сергеевича, прежде чем стать режиссером, был военкором — в Чечне из-за ранения лишился ноги. Человека такого мужества я раньше не видел, он казался мне ожившим персонажем Джека Лондона. Кто, как не он, мог показать войну достоверно? За тридцать дней в Таджикистане я прошел курс молодого бойца, чистил, собирал и разбирал автомат, до сих пор помню его номер. Учебкой заведовал лейтенант, который не делал мне скидки как артисту: «А похрену, кто ты такой! Быро взял свой автомат, боец, и почистил!» Снимались в полном обмундировании, спали в горах под грузовиками — актерские комфортабельные вагоны туда не поднять. Двое дежурных следили, чтобы никакая живность не заползла за шиворот. Ради развлечения ловили скорпиона и ядовитого паука фалангу, сажали в банку и делали ставки, кто кого победит.
Кстати, после школы я очень хотел в армии служить, но не прошел медкомиссию. Снял очки...
— Какую строчку видишь? — спрашивает врач.
— А где табло?
— Свободен!
После смерти Сережи Говорухина остался фонд «Рокада», который помогает ветеранам войны и людям, пострадавшим от терроризма. Я принял эстафету, помогаю чем могу — веду благотворительные вечера, стараюсь рассказывать в прессе о подвигах наших военных в Чечне, Осетии, Афганистане. Хоть таким образом приобщился к военному делу. За эту работу получил орден военных корреспондентов и приказом Шойгу награжден медалью.
Когда собрался лететь на свадьбу за два дня до торжества, нас не хотели выпускать из Таджикистана. Артистов раздели чуть не догола — искали наркотики, отобрали сувениры. После всех мытарств наконец пустили в самолет. Но на посадке в Москве он не выпустил шасси, резко зашел на второй круг и дал такой крен, что содержимое туалетов вылилось в проход. Сосед по креслу Радик, прошедший Чечню, сказал: «Держись, Антоха!» Когда мы все-таки приземлились, я был в таком шоке, что в аэропорту прошел мимо родителей.
На свадьбе после пережитого стресса соображал плохо и прослушал все тосты. А буквально на следующий день загремел в больницу с фурункулезом — простудился в Таджикистане: лейтенант потерял в горном ручье боевой патрон, а поскольку боеприпасы подотчетные, вся группа искала его в ледяной воде. Две недели провалялся в больнице, у нас с женой пропали билеты на море. Когда подлечился, отправились на медовый месяц в Калининград — к Лениной родне. Но в балтийском климате приключился рецидив, и я снова угодил в больницу. Там меня уже навещали жена и ее мама Галина, которая наверное подумала, что зять — самый больной в мире человек.
