И вдруг стала отказываться от ролей — с болью вспоминаю. Произошло это после одной драматической истории. Она ездила в Киев пробоваться на главную роль в сериал «Рожденная революцией». Режиссер был в восторге. По возвращении в Москву догнала телеграмма: «Вы утверждены, приезжайте на примерку костюма». Галя воодушевилась, поехала, для нее начали шить одежду. И вдруг новая телеграмма: «Ваша кандидатура не прошла утверждение в МВД».
Сценарий первоначально назывался «Комиссар милиции рассказывает» и был посвящен суровым будням советского милиционера, прошедшего путь от простого оперуполномоченного до генерала. Галя объяснилась с режиссером Григорием Коханом, тот прятал глаза: «Ничего не могу поделать, сказали, нужны русские березки, а вы внешне совершенно другая, вы инопланетянка».
Дело тут, конечно, не в «березке» или не только в «березке», а в типичной киношной истории, абсолютно свинской. Оказалось, исполнитель главной роли, уже утвержденный герой в фильме, пожелал сниматься с актрисой, с которой у него был роман. Он просто поставил условие, ультиматум: или она со мной снимается, или я без нее не снимаюсь. И режиссер поджал хвост — он был из тех, кто позволял с собой так обращаться, вытирать об себя ноги.
По прошествии лет кажутся мелкими и ничтожными и эти козни на сериале, и сам этот сериал про борьбу с врагами народа в годы репрессий, насквозь лживый, противно даже вспоминать. Галя не проронила ни слезинки, хотя, я чувствовал, была просто сражена несправедливостью. Тяжело ей было с ее характером, взыскующим как раз справедливости. И она даже кивала, соглашаясь с улыбкой, когда я напоминал про миллионы погибших в застенках и что бессовестно в таком деле участвовать. «И кощунственно», — все кивала она.
Болезненный удар был, что и говорить. Просто рана, которая так и не заживет. Потом, в девяностые, ее совсем не социальная внешность стала очень востребована, буквально посыпались предложения сниматься. Она хорошо выглядела, ее уговаривали, обращались даже ко мне как к посреднику, но Галя отказывалась. Категорически.
Катя: До сих пор не понимаю, почему в какой-то момент она прекратила работать. Правда не понимаю. Мы с сестрой были уже подростками, трястись над нами не требовалось. Когда приставала с расспросами, мама отмахивалась. Если она решала что-то не объяснять, стояла на своем. Очень тяжело перенесла историю с «Рожденной революцией», когда несправедливо отстранили от роли. Но еще за несколько лет до смерти ей тоже предлагали сниматься, ведь актрис в возрасте, в то же время хорошо сохранившихся, крайне мало. А она отказывалась. Я упрашивала: «Мам, давай! Черт-те кто снимается, а ты что, не сможешь?! Ну хочешь, сыграй у меня в сериале». Папа постоянно что-то предлагал. Но она не хотела.
С юных лет я начала заниматься в литературной студии «Кипарисовый ларец» во Дворце пионеров на Миусской. Руководила ею замечательная женщина, поэт и прозаик Ольга Ивановна Татаринова, царствие ей небесное. Куча людей, которые туда ходили, состоялись, в том числе Костя Богомолов — одна из заметнейших фигур на театральной сцене. Меня, что называется, затянуло, понравилось писать. Так что первое высшее образование получала на сценарном во ВГИКе. Я, семнадцатилетняя, была самой юной на курсе. Мне, конечно, было тяжело, потому что к дочке Миндадзе особые требования. Но я доказала, что и без громкой фамилии чего-то стою. Написала пьесу «Три знойных денечка» для театрального фестиваля «Любимовка», в котором принимали участие папина сестра Елена Гремина и ее муж Михаил Угаров. Как же рано оба ушли! «Любимовка» воспитывает молодых драматургов, потом они становятся взрослыми и передают эстафету. Читки пьес проходили в имении Станиславского, мою поставили несколько театров. Мама так радовалась за меня...
