Кошки отнимали много энергии. Помню, как папа ночью возил очередного тяжело захворавшего питомца в ветеринарную клинику на Цветном бульваре на УЗИ, анализы крови. Я уж не говорю, каких денег это стоило, но разве он мог отказать маме?
Отец вообще старался дарить ей положительные эмоции, куда только не брал с собой: ездили на «Кинотавр», в Штаты и во Францию на Недели российского кино, в Италию, где проходила ретроспектива его фильмов. Ему было важно, чтобы мама хоть таким образом не выпадала из кинопроцесса. Она обладала безупречным вкусом, ее оценкам он очень доверял.
Александр: Когда решил, что пришла пора начать самостоятельно ставить свои сценарии, заниматься режиссурой, Галя горячо поддержала: «Наконец-то ты очнулся, давно пора!» Помню, показал ей пробы немецких актеров для фильма «Милый Ханс, дорогой Петр»:
— И этот актер хорош, и тот прекрасен, не решил, кого выбрать.
Галя посмотрела:
— Все хороши, но снимать будешь этого, этого и эту.
Так и случилось, Галя, как всегда, безошибочно предсказала будущее.
Мы прожили в браке более сорока лет, и всякое бывало, но не припомню никаких серьезных семейных кризисов. Видимо, при всей своей строгости и непоколебимости она была ко мне очень снисходительна и терпелива. Ну, может, и я отчасти, ведь характер был не сахар. Среди моих друзей, дай бог им здоровья, немало тех, у кого за плечами по пять браков и по семеро детей. Я такого никогда даже помыслить не мог, у меня не было повода уходить от Гали. Я все-таки ее любил, всю жизнь, по-разному, но любил. Она была частью меня во всех отношениях.
Много занималась младшей дочерью Ниной. Она училась на актерском факультете в ГИТИСе, потом окончила училище и курсы дизайнеров в Париже. Стала очень хорошим художником, ее знают в среде живописцев. Так что Галины старания не прошли даром.
Катя: Последние пятнадцать лет мама жила тяжело, хотя не назову ни одной причины для этого. Невостребованность в профессии? Нет, возрастные актрисы ее типажа были очень нужны в кино. Она упрямо сама отказывалась сниматься. И постоянно плохо себя чувствовала, жаловалась на здоровье: «У меня все болит». Походы к врачам не давали результатов, хотя мама была обследована до кончиков ногтей. Доктора разводили руками, ничего страшного они не находили. Застарелый порок сердца? Но с этим живут годами. Правда, когда ты уверен, что тяжело болен, рискуешь заболеть на самом деле: организм начинает разбалтываться. Мы с папой убеждали, что с ней все хорошо, она не верила, и мы ничего с этим поделать не могли.
В конце концов у мамы случился сердечный приступ. Скорая приехала быстро, врач диагностировал инфаркт, пытался помочь, но не смог. Она ушла за месяц до шестидесятисемилетия.
Я, когда узнала, что мамы больше нет, сразу решила, что должна взять себя в руки. Она могла быть сколь угодно эмоциональным человеком, но ей не понравилось бы, если б в такой момент я расклеилась. Выпила рюмку водки, позвонила близкому человеку:
— У меня мама умерла...
— Что?!
— Спокойно! Ты сейчас встанешь, и мы поедем к папе. Встречаемся в метро.
