Веронезе любил изображать пиры, прибегая к ярким, словно омытым чистой водой краскам. Сама атмосфера богатого города-республики отличалась праздничностью. Женщины здесь одевались в шелка, щедро украшали себя драгоценными камнями и любимым дочерьми моря жемчугом. Их локоны отливали золотом, поскольку каждая прелестница знала, как добиться столь удивительного эффекта: «Возьми четыре унции золототысячника, — гласил один из рецептов, — две унции гуммиарабика и унцию твердого мыла, поставь на огонь, дай вскипеть и затем крась этим свои волосы на солнце». Впрочем, их мужчины слыли не меньшими модниками. А какие торжества устраивали венецианцы! В особенные дни здания и площади украшали бархатом и парчой, устилали коврами, гондолы убирали богатыми тканями. Сотни нарядных людей заполняли улицы, плыли в лодках по каналам, смотрели с балконов и из окон, и разговоры на двунадесяти языках слышались повсюду. То мелькнет черный атласный плащ испанского гранда или французский дублет, то восточный тюрбан или феска. Море людей, море красок. Разве мог живущий в Светлейшей Веронезе не любить праздник? И он обожал писать шумные, яркие собрания. Многолюдность его работ шла от полноты венецианской жизни. Кроме того, в сыром климате стоящего на воде города стенные росписи сохранялись плохо, поэтому живопись маслом пришлась тут как нельзя кстати и роль фресок начали играть картины.
Огромные, густонаселенные полотна создавал и собрат Паоло по ремеслу, бывший десятью годами старше, Якопо Робусти по прозвищу Тинторетто, то есть красильщик (этой профессией владел его отец). Не раз вместе с Веронезе украшали они одни и те же здания, например Дворец дожей. Подростком поступив в обучение к Тициану, Якопо быстро покинул мастерскую, но почему — никто толком не знал: поговаривали, что мэтр увидел в юноше опасного соперника. Однако тот не пропал и достаточно быстро выбился в ряды первых живописцев. Пути Веронезе и Тинторетто впервые пересеклись, когда братство Сан-Рокко (Святого Роха) искало мастера, который написал бы полотна из жизни его небесного покровителя. Несколько претендентов, в том числе и Веронезе, принесли эскизы, а Тинторетто набросков не представил — он сразу предъявил готовую картину, тайком закрепив ее на плафоне! Подняв головы, братья признали, что будущий исполнитель заказа найден.
Он написал несколько десятков полотен, получив за них сравнительно скромную плату. Но деньги не сильно интересовали Якопо, впрочем, как и Веронезе, который покупал в избытке краски с холстами да еще костюмы — чтобы наряжать натурщиков. Живописью оба занимались самозабвенно, пристрастив к ней и своих детей. Художницей стала даже дочь Тинторетто, что являлось редкостью в те времена. Мариетта, как и ее брат Доменико, великолепно писала портреты. Испанский король Филипп II и немецкий император Максимилиан звали талантливую девушку работать при своих дворах, но та предпочла остаться с отцом в его мастерской.
