
Сегодня мы с Толей очень близки: встречаемся при любой возможности. На майские праздники выпивали и жарили мясо у меня на даче. Считаю, что наша страна сильно проигрывает от того, что Васильев сейчас работает во Франции. Это говорит о слабой, дурной культурной политике. Ему немедленно надо дать театр, и пусть делает что хочет: он притягивает талантливых людей со всего мира.
Очень жаль, что из нашей компании выпал Боря Морозов. Когда-то единственный коммунист на нашем курсе, он и сегодня держит нос по ветру, руководит армейским театром, огромной махиной! Профессией как таковой уже давно не занимается, только производством спектаклей. Мне за него очень обидно.
...Пока разъезжал по стране в поисках работы, мои ученики время от времени показывались Юрию Петровичу Любимову. Он всякий раз интересовался: кто ставил отрывок? Захотел со мной познакомиться. Я честно предупредил, что меня «не рекомендуют». Это Любимова еще больше раззадорило, и он пригласил в штат «Таганки».
Тут же приступил к репетициям пьесы любимого драматурга Семена Злотникова «Сцены у фонтана» — с Золотухиным, Филатовым, Фарадой, Шаповаловым... В постановке было все: клоунада, балет, эксцентрика, опера, драма — поэтому выкладывался по полной. Артисты удивлялись: «Зачем? Сделайте начерно, Петрович придет и выпустит спектакль!» Любимов действительно пришел на генеральный прогон, но высказал лишь пару мелких замечаний. Устроили показ «для пап и мам». Золотухин по ходу пьесы взлетел под потолок, где выделывал цирковые трюки, потом опустился на сцену, сделал пару шагов и... осел.
— Вы что, изменили мизансцену? — спросил Любимов.
— Нет.
Спектакль остановили. Валера — без сознания. Оказалось, сломал ногу в двух местах. В институте Склифосовского ее загипсовали до бедра, я выносил Золотухина на руках из перевязочной, а сидевшие в коридоре страдальцы просили его оставить автограф на их загипсованных конечностях. Сдачу спектакля перенесли.
Юрий Петрович как раз собирался в Лондон на постановку, я случайно застал его в театре в выходной день. Разговорились. Любимов показал пиджак, в котором играл роль Олега Кошевого в Театре Вахтангова, позволил коснуться струн гитары Высоцкого... Спросил:
— У вас есть ребенок?
— Дочь Маша.
— Глупо подписывать фотографию коллеге. Передайте дочке.
И вручил свой портрет с надписью: «Марии Иосифовне от старого деда». Тогда мы виделись в последний раз. Юрий Петрович в страну не вернулся, спустя время его лишили советского гражданства. И накануне очередного сезона в театр пришел новый главный режиссер Анатолий Эфрос. Его представление труппе было назначено на двенадцать утра, а с десяти Губенко, Шаповалов, Филатов, Золотухин, Смехов репетировали «Пугачева», швыряли топоры в доски. Ребята явились на встречу с Эфросом едва прикрыв голые торсы, уселись в президиуме. Труппе представили нового руководителя, Эфрос успел произнести:
— Я хочу...
Тут из зала раздался голос актера Димы Межевича:
— Как вы можете?
И взорвалось! Все начали кричать, возмущаться, требовать. Согласие Анатолия Васильевича возглавить «Таганку» артисты посчитали предательством по отношению к Любимову. Сесть в кабинет Юрия Петровича Эфрос побоялся, меня принимал в предбаннике. Я доложил, что спектакль «Сцены у фонтана» готов. «Не буду его смотреть, — заявил новый главреж. — От меня ждут поступков. Неужели вы думаете: первое, что сделаю, — выпущу спектакль, принятый Любимовым? У меня самого много замыслов».