Дни рождения сестра тоже отмечала на даче. И каждый раз придумывала для торжества особенную тему. Однажды попросила надуть сотни воздушных шаров, чтобы лежали вокруг дома на траве. Это было очень красиво. В другой раз расставила по участку диванчики и стулья, рядом с которыми в корзинках лежали вино и фрукты. На тот случай, если разбредшиеся группками по участку гости решат присесть и поговорить. Правда, муравьи и осы добрались до десерта раньше нас. Но ни Лену, ни собравшихся это нисколько не смутило. Все дружно хохотали, вытряхивая из корзинок «постояльцев».
Но при всех плюсах характер у сестры был вспыльчивым. Когда сильно уставала, тем, кто был рядом, доставалось изрядно. Помню, как-то после спектакля сестра потеряла булавку. Обыскала гримерку — безрезультатно. Как сквозь землю провалилась! Мы с помощницей Любой бросились помогать, а Ленка нас распекать: «Вот же две дуры! Какую-то ерундовую булавку найти не могут!» На самом деле мы лишь делали вид, что ищем: прекрасно знали, что никакой булавки не существует. Бесплодные поиски и раздражение в наш адрес были для эмоциональной Ленки способом выпустить пар. На следующий день я съязвила:
— Помнишь, как вчера дурами обзывалась?
— Я?! — брови Лены поползли вверх. — Не может быть...
Сестра покраснела, извинилась. Но ничего не поделаешь: в порыве эмоций Ленка могла припечатать и тех, кого любила.
...Сестра производила впечатление властной и сильной женщины. И в то же время была очень ранимой. Помню, как рыдала в голос, когда в перестройку у нее забрали рояль. Этот инструмент сестре подарило правительство, но в связи с «новыми веяниями» его вынесли из квартиры и увезли, кажется, в какой-то Дом культуры. Сестра плакала в трубку: «Неужели я не заслужила даже инструмента?» Конечно, она купила новый рояль. Но всерьез обиделась.
В другой раз видела Ленины слезы незадолго до смерти Марьяши. Старшая сестра ушла на полтора года раньше. Лена успела с ней попрощаться, специально приезжала в Петербург. Помню, как она поднялась в квартиру, где угасала Марьяна. Я решила оставить сестер одних и ждала внизу. Проходит время, а ее нет и нет. Я забеспокоилась, заглянула в парадное и увидела, что Лена рыдает на лестнице, не в силах остановиться. У них была очень тесная связь: она сразу почувствовала, что конец Марьяши близок.
