Ставил-то я этот спектакль во многом про себя. В финале все собирались в фойе второго этажа, «директор» театра сообщал, что прощание с любимым режиссером завершено. А тот выходил на улицу, медленно пересекал пространство у озера, шел к остановке и уезжал. За всем этим зрители наблюдали через огромную стеклянную стену. Роль режиссера играл мой ученик Саша Феклистов. После одного из спектаклей к нему подошла собака и проводила до троллейбуса. Спрашиваю Сашу:
— Твоя собака?
— Нет, просто оказалась рядом, я ей: «Ну здравствуй». Она пошуровала за мной. Подошел троллейбус, я говорю: «Садись, чего уж там!» А она меня облаяла и ушла.
Моя деятельность вызывала раздражение лишь у одного человека, к сожалению, влиятельного — первого секретаря райкома партии по фамилии Зайцев. Он не получил высшего образования, работал в железнодорожном депо башмачником, но сильно продвинулся по партийной линии. Когда я, гордый собой и театром, явился к нему с грамотой фестиваля в Югославии, Зайцев аж скривился:
— Зачем ты мне это принес?
— Ну как же, мы в Югославии...
— На фиг мне твой театр?! Докладывали: во Дворце пионеров ажиотаж, вся Москва ломится — у тебя, мол, Джульетты на коленях у Ромео сидят!
— Не ажиотаж, а успех.
— Мне такой успех не нужен. Мне нужны пивные, где могут отдохнуть после трудового дня рабочие люди.
— Но это единственный театр в районе. А как же духовное воспитание?
— Спесивцев, кончай нести ерунду! Ты мне не нужен, иди отсюда!
Что меня дернуло тогда сказать: «Зайцев, вы плохо кончите»? Так я нажил серьезного врага. И он не преминул воспользоваться первой же возможностью, чтобы мне отомстить.
Не знаю, кем я стал для своих ребят в большей степени — режиссером или педагогом. Они были юными, а когда еще влюбляться, как не в молодом возрасте? Однажды звонит мне ночной дежурный:
— Вячеслав Семенович, скорее сюда!
Я жил неподалеку.
— Что случилось?
— Не могу сказать по телефону.
Прибегаю, идем на сцену и видим: на матах спят в обнимку два голубка. Очаровательно спят!
