— Да, мы видели Нину в нескольких спектаклях и очень хотели, чтобы она работала в «Сатире», но нам было категорически отказано.
— Сейчас появилась такая возможность.
— Вы шутите?!
— Нет. А вы готовы принять ее в свой коллектив?
— Конечно!
Мое поступление на новое место работы совпало с началом гастролей театра в Донецке, который тогда носил имя Сталина. Ни в один спектакль я еще не была введена, поэтому осталась в Москве. И вдруг через пару дней — междугородний звонок: «Нина, через час за вами придет машина, вы летите сюда, в Сталино! Срочный ввод!»
На другой день после дебюта в «Господине Дюруа» ко мне подошел директор театра:
— Нина, ты знаешь, кто сейчас здесь? Писатель Борис Горбатов! Тот самый! Автор «Писем к товарищу» и романа «Непокоренные».
— Замечательно. И что?
— Он очень хочет с тобой познакомиться.
— Пусть приходит на спектакль.
— Нет, он хочет лично.
— Ну хорошо.
Следующие два дня Горбатов показывал мне родной Донбасс: мы бродили по улицам, спускались в шахты, заглядывали в гости к его друзьям. А на третий день знакомства я вдруг услышала:
— Выходите за меня замуж!
Рассмеялась:
— Здравствуйте пожалуйста! А ничего, что у меня есть муж и дочка? И как можно делать такое предложение, когда мы едва знакомы?!
— А мне кажется, что я знаю вас тысячу лет. И еще уверен, что вас примут моя мама и лучший друг Костя Симонов. Они — главные люди в моей жизни, а теперь вот еще и вы...
На немедленном ответе Борис не настаивал, и мы продолжали общаться как друзья. Когда гастроли театра подходили к концу, Горбатов спросил: «У вас ведь начинается отпуск? Можете отложить возвращение в Москву на несколько дней? Давайте отдохнем на море. Вы, я и еще несколько человек из вашей труппы. Покупаемся, позагораем, поедим фруктов».
Подумала: «Почему бы и нет?» Во время короткого отдыха случилось то, что я посчитала отпускным приключением, ни к чему не обязывающей связью. А для Бориса все было очень серьезно. Поняла это из его писем, первое из которых пришло через два дня после моего возвращения в Москву: «Вот ты улетела, и странное состояние овладело мною: стало пусто... Я еще не испытываю ни физической тоски по тебе, ни горя разлуки. Точно — пусто. Словно от меня вдруг отлетела душа. Осталось довольно-таки неуклюжее и никому не нужное тело. <...> Ночь. Один. Все пасьянсы не выходят. Как ты там сегодня? Бедная моя! Неужели тебя сломят?»
