Двадцать седьмого октября 1942 года у нас с Голубенцевым родилась дочь Наташа. Да-да, та самая, чьим голосом вот уже сорок лет говорит Степашка в передаче «Спокойной ночи, малыши!». Недавно моей старшей дочери исполнилось семьдесят три года, но она не только продолжает работать на телевидении, но еще и постоянно колесит по стране, выступая вместе с коллегами (и, конечно, с героями «Спокушек») в больницах перед тяжелобольными детьми. Я хоть и ворчу: «Когда уже закончатся твои перелеты?! Сколько можно за тебя переживать?!» — в душе очень горжусь Наташей...
Как ни странно, но при весьма и весьма скудном рационе молока у меня было с избытком: кроме дочки кормила еще нескольких младенцев, сдавая сцеженное молоко в детскую консультацию. А случалось, и лепешки на нем пекла. Однажды угостила коллегу, который потерял продуктовые карточки. Гость ел с большим аппетитом, пока я (и кто меня за язык дернул?) не брякнула: «Лепешки такие вкусные, потому что на грудном молоке». Бедолага пулей вылетел во двор, где его вывернуло наизнанку. Потом еще долго, встречая меня в театре, он менялся в лице.
Едва оправившись после родов, я вернулась на сцену. Пока играла, за Наташей присматривали другие актрисы. Иногда кто-нибудь из партнеров, появлявшийся в середине пьесы, шептал между репликами: «Нина, играй быстрее — она проснулась, есть хочет». Домой после спектакля возвращалась ближе к полуночи. По неосвещенным, заметенным снегом улицам, с ребенком на руках. Муж ни разу меня не встретил. Его эгоизм больно ранил, но несмотря на это, я еще долго пыталась убедить себя, что люблю Шуру. Только любому самообману и терпению приходит конец. Однажды, уже после возвращения в Москву, поняла: от прежнего чувства ничего не осталось. Призналась в этом Голубенцеву:
— Шура, я больше тебя не люблю. Сегодня же могу уехать — жить нам с Наташей есть где. Могу остаться, но только уже не в качестве жены.
Мое безапелляционное заявление потрясло Голубенцева — он долго не мог прийти в себя. После паузы попросил:
— Останьтесь.
Еще несколько лет мы жили в одной квартире. Моя жизнь была заполнена заботами о дочке, домашними хлопотами и работой в Театре Вахтангова. В 1945 году в труппе появился новый актер — Георгий Менглет. Статный красавец, мастер на острые шутки и изысканные комплименты. Его внимания добивались многие: и актрисы, и костюмерши-гримерши, однако в романах Менглет замечен не был. В театре говорили, что у него прекрасная жена, они давно вместе и любят друг друга. Однажды Менглет остановил меня в коридоре:
