Жорик был удивительным рассказчиком, остроумным собеседником и мастером «раскалывать» партнеров. Однажды жертвой его розыгрыша стал Андрюша Миронов, в ту пору еще совсем молодой начинающий артист. Роль у Андрея была небольшая, но он очень старательно ее готовил. Сам придумал грим: усы, небольшие бачки и огромные, в пол-лица очки, к которым крепился «орлиный» каучуковый нос. Молодой архитектор (Миронов) приходил к председателю горсовета (Менглету) с планом застройки нового микрорайона. Они склонялись над развернутым листом ватмана и обсуждали места расположения больницы, школы, сквера. Спектакль шел уже полгода или больше, когда однажды во время сцены с молодым архитектором градоначальник, глядя на план, начал щуриться, а потом раздраженно скомандовал:
— Очень мелко — я ничего не вижу. Дайте ваши очки!
Андрей оторопел: очки можно было снять только с носом. Однако, не выходя из роли, выпалил:
— Они вам не подойдут! Давайте я просто расскажу...
— Дайте очки — я должен сам все внимательно рассмотреть, — гнул свое Жорик.
Диалог «Дайте очки!» — «Не дам!» длился несколько минут. В конце концов Андрей не выдержал и, согнувшись пополам от еле сдерживаемого смеха, уполз за кулисы.
Традиция розыгрышей канула в Лету после того, как новый главный режиссер Валентин Плучек утвердился на своем посту. Он заявил, что не потерпит подобных вольностей. Дисциплина, конечно, дело хорошее, но ведь добрые шутки над партнерами заставляли актеров быть начеку, оживляли не слишком интересные роли и спектакли, делали атмосферу в труппе более легкой, непринужденной...
И в театре, и дома Жорик был главным миротворцем. Брошенным на ходу ироничным замечанием мог в одно мгновение разрядить обстановку, свести на нет любой конфликт. Если я просила:
— Поговори с Мишей! Он опять принес из школы тройку и порвал брюки — видимо, подрался с мальчишками во дворе, — неизменно слышала в ответ:
— Ну и что? Ну принес, ну подрался. С кем не бывает. Нет, ругать его за это я точно не буду.
Между собой мы никогда не ссорились. С Жориком это было просто невозможно. Он все оборачивал в шутку или расплывался в своей знаменитой улыбке: «Нина, ты же знаешь, как я тебя люблю!» Я знала, потому что муж каждый день, каждую минуту заботился о том, чтобы мне было хорошо. И больше всего на свете боялся меня потерять. Однажды мы опаздывали в гости, я в спешке зацепилась каблуком за бордюр во дворе и упала, разбив коленку. Жора страшно испугался, подхватил меня, донес до квартиры. Пока Елена Борисовна обрабатывала рану, позвонил моей подруге Гале Коноваловой и зарыдал в трубку: «Нина, моя Нина...» Больше ничего сказать не мог. Спустя час примчалась Галя. Увидев меня живой и относительно здоровой (перевязанная коленка не в счет), без сил опустилась на стул возле двери: «Жорик был в таком отчаянии — я думала, ты умерла».
