«Бесы вселяются», — говорят о таких ритуалах православные священники.
А ведущие этих тренингов обещают чудо: вы, мол, узнаете правду о Вселенной, мире и себе самом, и заживете хорошо. Но приходит время, и понимаешь: ничего не меняется, наоборот, чувствуешь себя еще хуже, чем прежде.
Из той поездки на Бали я вернулась совершенно разбитой, истерзанной и вскоре сильно заболела. Болезнь странная: раздражал дневной свет, просила закрыть шторы, неделями дико болела голова, не могла ни есть, ни пить. Лекарства не помогали. Муж и сын переживали, а я их видела как в тумане. Врачи обследовали, но так ничего и не нашли. Да и что они могли найти? Ведь дело было в том, что все эти тренинги повреждают душу, а через душу заболевает и тело.
Если у вас беда, идите в храм. Не надо ехать в Индию, на Бали, за тридевять земель, правда гораздо ближе — здесь, рядом.
В те самые дни, лежа плашмя, проваливаясь в забытье, я задумалась: что-то в моей жизни идет не так. Однажды знакомая, Вера — замечательная женщина, предложила: «Лол, поехали, отвезу тебя к Матронушке, я к ней все время езжу, молюсь...». И мы поехали. Я присела перед могилкой: «Матронушка, я заблудилась, не туда зашла, помоги мне...» И заплакала. Плакала долго, но на душе стало удивительно светло.
Вера на следующее утро позвонила: «Представляешь, я много лет хожу к Матронушке, но только сегодня впервые увидела ее во сне. Снилось, что мы с тобой выходим из леса на полянку, а она там сидит и машет мне, показывая на тебя, — веди, веди ее сюда! Потом Матронушка берет тебя за руку, и ты уходишь с ней».
Летом поехала в Киево-Печерскую лавру. Ходила по пещерам, где покоятся мощи святых, молилась, просила спасти меня. Время от времени попадались, как будто абсолютно случайно, полезные книги, например «Несвятые святые» — подруга Виктория посоветовала. Читала труды известного батюшки Иоанна Крестьянкина. Затем долго готовилась к первой исповеди. Величайшим праздником стало первое причастие. Пришла домой и стала об этом рассказывать сыну. А он в первом классе полгода отучился в православной школе при Андреевском монастыре. И вот на мой рассказ двенадцатилетний к тому времени Кирюша отреагировал молниеносно: «Мама, мне тоже это нужно! Исповедь!»
И мы пошли в храм вместе. Перед входом он говорил: «И страшно, и плакать хочется».
Была исповедь, а на следующий день причащение. Сын выбежал со словами: «Мама, во мне столько сил!»
Стали потихонечку молиться дома. Кирилл-старший заглянет в комнату, посмотрит — и уйдет. Я не настаивала, чтобы он тоже участвовал. Батюшка сказал так: «Просто молись о нем, тот, кто любит, потянется». А еще сказал, что Кирилл очень светлая душа, хранимая Богом.
Потом муж стал присаживаться во время молитвы рядом на диван. И, бывало, вдруг вырубался. Потом встряхивался: «Что со мной было? Тотальное расслабление, словно не двадцать минут подремал, а ночь крепко спал». А сейчас часто замечает: «После молитвы такое чувство, словно встал под душ и смыл с себя грязь».
