— Насколько мне известно, все ваши бывшие подруги и обе матери ваших детей были известными актрисами. Ваша нынешняя герлфренд не исключение?
Лусила внутренне сжалась и, натянув на лицо жалкое подобие улыбки, посмотрела на Аля, чтобы только не видеть наглого журналиста.
— Я выбираю женщин по другому принципу, — ледяным тоном ответил Пачино, надевая темные очки, как он делал всегда, когда ему досаждали неуместными вопросами или вниманием. — И вам рекомендую не зацикливаться на известности.
Пачино не знал, насколько серьезно его подругу грыз тайный комплекс неполноценности по поводу ее карьеры; к моменту их знакомства Лусила снялась всего лишь в двух фильмах — «Гордость и предрассудки» и «Полночь душ». Кстати, на второй картине агент предложил ей взять более звучный и «латинский» псевдоним — Сола, что она и сделала. Лусила по-прежнему мечтала стать хорошей актрисой, и с тех пор как она приобщилась к жизни Пачино, эта мечта только усилилась, превратившись почти в болезненную навязчивую идею. Однако гордость ни разу не позволила ей попросить возлюбленного о помощи; впрочем, он и не собирался предлагать таковую, считая, что профессия и личная жизнь — вещи, не пересекающиеся принципиально.
За время их уже совместной жизни ей не без труда удалось сняться в паре телесериалов, незамеченной картине «Бегущий МакАллистер» и вот недавно — в аргентинском фильме «Один хороший день», в котором Солу легко затмила более опытная Андреа Дель Бока. В общем, хвастаться ей пока все еще было нечем. Когда она проходила рядом с Пачино по самым знаменитым красным ковровым дорожкам мира, девушка испытывала унижение, а не гордость: ведь никакой ее заслуги здесь не было, но признаться в этом Пачино она не смела. Случалось, по вечерам он читал ей отрывки из Шекспира или Чехова, иногда просил ее прочесть женские роли, хвалил, гладил по голове, и на этом все их домашние «репетиции» заканчивались: ему просто хотелось вместе с ней лишний раз насладиться той или иной любимой пьесой.
Однажды на очередном голливудском приеме Лусилу «случайно» не заметили и обошли шампанским, все радостно чокались и выпивали, Аль был увлечен горячим спором со своим другом Алеком Болдуином, а Лусила, смущенная и красная, стояла в стороне с пустым бокалом, не зная, куда деваться от стыда. Откуда-то сбоку до нее явственно донесся шепот:
— Да кто она вообще такая?
— Говорят, какая-то стриптизерша…
Конечно, это про нее, про кого же еще?
Джоди Фостер стала уговаривать всех поехать к ней домой на ночную вечеринку, всем улыбнулась, всех лично пригласила, а мимо Лусилы скользнула взглядом, словно та была пустым местом. Тут-то Пачино уже заметил это и с вызовом завил:
