В новой квартире у меня была отдельная комната, слава богу, хоть не за шкафом оказался! Можно было закрыться и переждать бурю. А бури у нас с мамой бушевали нешуточные. Что делать, не складывались отношения, хоть ты тресни!
Честно говоря, я был не подарок! 14 лет, сложный переходный возраст, сказать мне поперек ничего нельзя — тут же хлопал дверью. Я ведь рано привык к самостоятельности, мамы никогда не было дома. Зина на взлете актерской карьеры, много играла, репетировала. Я уходил в школу, когда мама еще спала, вечером засыпал раньше, чем она возвращалась.
Никто меня не спрашивал: «Сделал ли уроки? Где был?» Я сам решал, надо ли делать уроки и на какие предметы ходить. В школе каждый педагог считал своим долгом упрекнуть меня при случае: «Ваня, как не стыдно, у тебя же такие приличные родители!» Правда, примеров оголтелого хулиганства не припомню — вел себя не хуже других, просто ко мне всегда было повышенное внимание. Стоило получить плохую отметку, тут же напоминали: «Ваня, у тебя ведь мама золотая медалистка!» Порой не успеваю зайти в класс, как тут же получаю выговор: «Надо же, Ваня, у тебя такие родители хорошие, а ботинки нечищеные, штаны неглаженые!» Просто никому из учителей и в голову не приходило, что я сам глажу штаны и чищу ботинки.
Конечно, Зина не была сумасшедшей матерью, не звонила по двадцать раз домой и не мучила меня допросами. Не помню, чтобы она ждала меня, стоя у окна, или обзванивала друзей, волнуясь, куда пропал ее Ваня. Я привык ходить с ключом на шее, и мою свободу никто не ограничивал. А надо бы... При такой жизни можно ведь легко свернуть на кривую дорожку. Слава богу, меня на эту стезю не тянуло. И обиды того периода — что всем на меня наплевать, — со временем прошли. Зато жизнь приучила к мысли: ничего ни от кого не жди. Сам, сам, сам...
Отец, конечно, принимал участие в моей судьбе: отправлял на отдых, покупал, если нужно, вещи... Маме не надо было звонить ему напрямую, чтобы что-то для сына попросить, для этого существовали бабушки. Зина через них передавала отцу информацию. Каждый месяц мне выдавались деньги, которые я отвозил маме. Бабушки заботливо прятали деньги в дальний карман моего пальто, заколов его для верности булавкой, чтобы в метро у ребенка их не вытащили. Правда, признаюсь, пару раз я сам запускал руку в карман. Знал, что мама не будет пересчитывать деньги...
Вообще найти человека, более не приспособленного к жизни, чем мама, просто невозможно: Зина не планировала расходы и никогда не интересовалась гонорарами. Даже не знала, сколько получала в театре. При этом экономить не любила, и когда артисты за границей перебивались консервами, она на скудные суточные с шиком кутила в ресторанах. Кроме того, была большой модницей и часто меняла наряды.
