У мамы наступил сложный период: Юрский ушел, и в театре как-то не складывалось. Помню, однажды вдруг мне по-взрослому сказала: «Знаешь, мы, наверное, переедем в Москву...» Правда, никуда мы так и не переехали...
Я тогда даже не представлял, как ей было тяжело. Уже взрослым, прочитав в мамином интервью об одном эпизоде ее жизни, начал понимать. Мама приехала в Москву то ли на гастроли, то ли на съемки. Гостиница «Метрополь», роскошный номер с лепниной, мебель в силе модерн, на потолке огромная хрустальная люстра. И вдруг ей приходит мысль: а не повеситься ли на этой роскошной люстре? Слава богу, люстра вместе с куском потолка оборвалась. Зина, конечно, рассказывала об этом с присущим ей юмором, но вообще история жутковатая...
После ухода Юрского мы с Зиной стали жить одни в трехкомнатной квартире. Но по документам она считалась коммуналкой, ведь Сергей Юрьевич с мамой не были официально женаты: у него — своя комната, у нас — остальные две. Когда Юрскому с Теняковой дали в Москве квартиру, жилплощадь в Ленинграде ему пришлось сдать городу. Помню, однажды сижу дома. Звонок в дверь. На пороге женщина с ребенком.
— Здравствуйте. Мы пришли посмотреть комнату.
— Какую комнату?
— Да вот у нас ордер...
Посмотрели комнату Юрского и ушли. Вечером рассказываю маме о визите.
— Ой, — всполошилась Зина. — Что делать?
Звонит Стржельчику, он через два дома от нас жил:
— Владик, такая ситуация...
— Все нормально! Сейчас все сделаем.
Для Стржельчика вообще проблем не существовало, он обожал всем помогать. Ходил в исполком, улыбался, писал прошения — и все ради Зины. Он придумал обмен: мы переехали к Владиславу Игнатьевичу в двухкомнатную, а они с женой Людмилой Павловной — к нам в трехкомнатную. Стржельчик как народный артист имел право на дополнительную площадь.
— Что же ты сама не пошла, ведь тоже могла выбить себе эту квартиру? — удивлялся он Зининой беспомощности.
Оказывается, маме как заслуженной артистке достаточно было принести письмо из театра — и мы остались бы в своей квартире без подселения. «Не хочу и не буду просить! Мне ничего не надо!» — Зина была в своем репертуаре, она ужасно не любила ходить по кабинетам и просить.
Мама называла Стржельчика — Стрижуня. Ей казалось, что ему это прозвище очень подходит. Он обожал дарить людям радость. Владислав Игнатьевич помогал нам с переездом, по нескольку раз ездили с квартиры на квартиру. В какой-то момент он немного заскучал и предложил прокатиться. Мы сели в его машину и поехали в аэропорт. Там всегда стояла длинная очередь ожидающих такси. Владислав Игнатьевич подъехал к толпе пассажиров и поинтересовался у женщины, стоящей в хвосте: «Вам куда?» Дама, увидев известного артиста и потеряв от неожиданности дар речи, села в машину. Стржельчик всю дорогу до ее дома развлекал нас, пел песни и рассказывал увлекательнейшие истории, естественно не взяв с пассажирки ни копейки...
