Товстоногов любил, чтобы его артистки готовили к открытию сезона новые туалеты. Однажды придя домой, Георгий Александрович сделал «выговор» своей сестре: «Чем ты занималась все лето? Зина пришла на сбор труппы в сумасшедшей мексиканской юбке!» Мама всегда умудрялась выглядеть шикарно. Как-то Товстоногов ставил новую пьесу, каждый день шли репетиции. В спектакле играли исключительно мужчины и только одна женщина — Зина. Партнеры решили заключить с Шарко шутливое пари: если за 40 дней она ни разу не повторит свой туалет, ей выставят ящик коньяка. И мама с увлечением меняла кофты, юбки, шарфики, бантики и выиграла пари...
Кстати, в моем характере есть мамины черты, например, нелюбовь к порядку. В юности мамины подруги хором кричали: «Весь в Зину!» Но я-то хотел быть похожим на отца! Он — крупный руководитель, свой театр сделал... А сейчас мне часто говорят, что внешне я похож на отца. Большим начальником, правда, не стал...
Помню, как на экраны вышел фильм «Твой современник»: папин персонаж уходит из семьи, а потом встречается со своим взрослым сыном. Я пропускал школу, тайком бегал в кинотеатр и смотрел сеанс за сеансом. Только тогда осознал, как мне не хватает отца...
Когда повзрослел, нам с мамой стало совсем невмоготу жить вместе, мы не понимали друг друга абсолютно. Стена между нами росла и росла. В итоге я решил уйти к отцу. Пришел к нему и объявил: «Хочу у тебя жить!» Владимиров пожал плечами — мол, пожалуйста, только спроси у мамы. Спросил... Она в сердцах крикнула: «Вот и иди к нему, хотя он тебя бросил!» Я ушел и месяца два прожил у отца...
Удивительно, но наши отношения с мамой в ту пору очень походили на отношения героев фильма Киры Муратовой «Долгие проводы»: главная героиня и ее сын тоже не могут жить вместе. Парень собирается уехать к отцу, мать переживает, но старается не показывать виду. Все как у нас. Словно кто-то в нашей квартире поставил камеру и все происходящее снимал на пленку.
Первую главную роль в кино Зина сыграла, когда ей было уже за сорок. Маму редко снимали, говорили — нефотогенична. Все изменилось благодаря Кире Муратовой. Она сразу же увидела в актрисе Шарко то, что искала, — женщину на грани нервного срыва. В ней чувствовалась открытая рана, а она делала вид, что все хорошо и прекрасно.
Мама, начав сниматься в «Долгих проводах», надолго уезжала в Одессу. Когда возвращалась, у нас тут же вспыхивали ссоры. Не знаю, кто был виноват, но мы жили как бы в параллельных мирах. Она все понимала, только вот сделать ничего не могла. «Ну что ж... — говорила подруге. — Так всегда бывает, когда мальчиков воспитывают мамы».
На самом деле это было ужасное время. Фактически она репетировала роль со мной — бедным, ничего не понимающим подростком, которому столько же лет, сколько ее экранному сыну, — 14!
