А ведь первые годы в Москве Иофаны и Рыковы дружили семьями, ездили друг к другу в гости, наведывались в кремлевскую квартиру Рыковых и на дачу в Валуево. В октябре 1936 года Алексея Ивановича внезапно лишили служебной квартиры в Кремле, его семья переехала в дом на Серафимовича, став соседями Иофанов. Борис помогал Рыковым таскать наверх ящики с книгами — их было огромное количество — среди прочего архивы ранних лет Совнаркома; эти ящики долго так и стояли в конце длинного общего коридора, никем не востребованные и никому не нужные. Нина Семеновна Рыкова часто забегала к Ольге, все радовалась, что будет теперь готовить на газовой плите, а не на электроплитке, обложенной кирпичами, как в Кремле. А вот Алексей Иванович стал на себя не похож. Встречая его во дворе, серого, понурого, постаревшего, Ольга видела, что ему явно хочется поскорее незаметно проскользнуть мимо. Ольга просто окаменела, когда однажды Нина Рыкова не выдержала и, разрыдавшись, призналась:
— Алексей-то мой застрелиться хочет, говорит, хуже не будет, все равно его убьют.
Вечером Ольга шепотом осторожно спросила мужа:
— Что там с Рыковым? Почему им недовольны?
Борис отложил вилку, отер губы салфеткой:
— А что, Оленька, ты все-таки думаешь по поводу колоннады?..
Иофан не хотел ничего знать, никакой «грязи», никаких подробностей, хотел лишь служить искусству, эстетике. Да, был вхож на самый верх, его несколько раз принимал сам товарищ Сталин, он заседал в одном кабинете и с Ежовым, и с Ягодой, но обсуждал с ними архитектуру, а не политику. И, судя по всему, по-прежнему оставался романтиком и верил в справедливость.
Однако Ольга при всем желании не могла запретить глазам видеть, а ушам слышать. 27 февраля 1937 года ярко вспыхнули ночью все окна квартиры Рыкова и горели до утра. Сначала исчез Рыков, потом его жена Нина и дочь Наталья. Больше Иофаны никогда не видели своих старых «итальянских» друзей. Через год — 28 февраля 1938 года — газета «Правда» написала, что Рыков, Бухарин, Крестинский и другие лидеры правотроцкистского блока являются «подлейшими предателями родины, шпионами, человеческим отребьем, для которого нет места на земном шаре среди честных людей».
Уже все знали, что Рыкова расстреляли, а его семью отправили в лагерь. Вообще в коммунистическом раю, в этом стоящем на набережной доме-гиганте Иофана стало твориться что-то страшное. Почти каждую ночь шелестели шины подъезжавшей машины, раздавались громкие шаги на лестнице, вспыхивали окна, и все больше квартир опечатывалось красными сургучными печатями, что означало — всех жильцов арестовали.
