Меня убеждали, что я не понимаю юмора, но я упорно стояла на своем. Словом, мы все перессорились, у меня скакнуло давление, я бросила все свои карандаши и позвонила маме с просьбой поскорее меня забрать. Я так разнервничалась! А мама сказала: «Ну что ты так реагируешь? Это же яйца выеденного не стоит». Она частенько в подобных ситуациях говорила — да брось ты, это вообще ерунда, не стоит расстраиваться! Я не понимала — как она может так говорить, ведь для меня сейчас это проблема глобального масштаба. Мне было жутко обидно, казалось, что мама меня не понимает, не слышит. Я ни в коем случае не виню и не упрекаю ее. И сейчас, вспоминая те ситуации, часто думаю — как же вести себя со своей дочерью? Конечно, я Ане тоже сказала бы — ерунда, не стоит тратить на это свое здоровье. Но надо сделать так, чтобы она видела — ее проблемы не кажутся мне мелкими и незначительными...
Когда я стала подростком, ощущение собственной «взрослости» усилилось. Юношеский максимализм, через который каждый из нас проходит, выливался в такие проявления характера, за которые я сама себя очень не любила. Я была ужа-а-асно вредным ребенком. Папа в основном отдавал мое воспитание на откуп маме и особо не вмешивался. Он подключился уже потом, перед институтом, по-моему. А мама все время повторяла: «Господи, до семи лет такая хорошая девочка была, что же теперь с тобой стало!» Как любой подросток, я отстаивала свою территорию, право на собственное мнение.
