Свадьбу устроили прямо в огромном цветущем саду калифорнийского особняка Бэрримор. Дрю в великолепном белом платье от самого Карла Лагерфельда, дрожа от волнения, стояла вместе с Уиллом под традиционной хупой — так называют навес на четырех шестах, под которым располагаются на церемонии жених и невеста. Она кожей чувствовала, как напряжена вся ее «суррогатная семья», а с другой стороны, что ее пристально разглядывают многочисленные родственники жениха. Небось в который раз взвешивают: подходит ли им эта гойка с плохой репутацией? Раввин уже начитывал благословение над бокалом вина — в тот момент, когда они с Уиллом выпьют его, бог навеки соединит их. Мысли крутились в голове Дрю со скоростью велосипедных спиц на полном ходу: по счету это ее третья свадьба, но как все не похоже! Сейчас это серьезно, по-взрослому, с другими чувствами, с другими ожиданиями. Впервые в жизни Дрю онемевшими губами пролепетала на главный вопрос раввина «да» , имея в виду, что действительно не расстанется с мужем до самой смерти. Пускай девчонки-подруги считают ее наивной или рехнувшейся, ей плевать.
Это в 19 лет можно было сдуру выскочить замуж на шесть недель за владельца лос-анджелесского бара Джереми Томаса, да и те недели она провела на съемках в разных странах, не уделив мужу почти не единого вечера. Впрочем, только Камерон Диас знала правду, которую словоохотливая и обычно откровенная Дрю скрыла от журналистов: у Дрю и Джереми не было никаких серьезных намерений, ей просто захотелось помочь своему приятелю получить американскую грин-карту. С Джереми приятно было болтать, а в те времена Дрю ежевечерне наведывалась в его бар одна, чтобы накачаться текилой; Джереми был так мил, что обычно сам вызывал ей такси и втаскивал на заднее сиденье обмякшее тело. В 2001 году Дрю решила, что такой же смешливый выдумщик, как и она сама, комедийный актер Том Грин неплохо подойдет ей в качестве мужа, они отлично ладили до поры до времени, устраивая зажигательные вечеринки у себя в доме в Малибу, пока однажды не заснули пьяными, бросив на ковер незатушенную сигарету, и едва не сгорели. Пламя охватившего дом пожара до сих пор иногда снится Дрю — собственно, это символ ее неуправляемой на тот момент жизни, в которой всегда что-то горело, пылало и безвозвратно погибало — чувства, неразделенные любови, надежды на стабильность и нормальную семью.
