Не успею дочитать записку до конца, как уже раздается звонок: «Все хорошо. Долетел. Как у тебя?»
Золотухин часто поражался моим точным оценкам и всегда записывал их в своем дневнике. Часть моих «высказываний» он спокойно приписывал себе. Даже смеялся: «Подожди-подожди, дай пойду запишу в дневник, а то забуду».
Дневники Валера стал вести еще в школе. Я видела эти старые-старые большие тетради, которые он бережно хранил, а потом издал отдельными книжками. Начал писать, когда ему было 17, а закончил в 71. Вот и считайте, сколько всего за всю жизнь написал. Он и в больнице, уже невменяемый, пока были силы, все писал, писал…
Недавно мне домой принесли из типографии 20-ю книжку его дневников.
Я только полистала ее, читать не стала. Я давно уже не читаю его дневники. А первые годы все время туда заглядывала. Столько страданий они мне принесли!
Не знаю, хорошо это или плохо, но Валера никогда ничего не скрывал. Ни романов своих, ни отношений… Мало того, он с похвальной дотошностью фиксировал в дневнике каждый, даже мимолетный любовный эпизод. Ничего не таил, любую грязь переносил на бумагу. Наверное, думал: «Бумага все стерпит»?
А я все это читала. Как с ума не сошла, не знаю…
И ведь не рылась в его ящиках, ключи не подбирала. Я бы и рада была всего этого не видеть, но он будто специально всегда держал дневник на виду.
Писал его дома, брал с собой в театр на всякий случай — а вдруг их главный режиссер Любимов гениальную фразу скажет, и Валера тут же возьмет ее на перо. Но, я вас уверяю, ничего гениального Юрий Петрович никогда в жизни не говорил. А потом исписанную тетрадку Валера оставлял дома на самом видном месте, нимало не заботясь, что я все прочитаю…
Я много узнала из дневников о своем муже. Золотухин ведь ничего о себе особо не рассказывал. Все сокровенное доверял только бумаге. Дневник был его, пожалуй, единственным верным другом.
Из этих тетрадей узнала, что он, оказывается, с детства решил: ему будут принадлежать самые красивые женщины. Связано ли это с тем, что Валера до 8 класса ходил на костылях?
Не знаю... Врачи подозревали у него туберкулез кости. Слава богу, потом все обошлось Но ему, наверное, хотелось всем рассказать, какие красавицы его любят. Читая дневник, невозможно отделаться от впечатления, что он, меняя любовниц, словно собирал «сюжеты» для книги.
Умом я понимала, что ему, как артисту, наверное, необходимо постоянно влюбляться. Но сердцу смириться с этим было трудно. Он сам себя в записных книжках называл «греховодником», «сластолюбцем». Я не раз замечала, как он реагировал на любую привлекательную женщину. Да и как ему не реагировать! Он — ходок, бабник и физически не мог пропустить «объект». Но я это не сразу поняла…
Я ведь совсем глупенькая была поначалу. Ужасно тогда переживала. И истерики были, и слезы. Но ведь жизнь смиряет со многим.
Сейчас даже смешно об этом вспоминать. Все, помню, пыталась до мужа достучаться, поговорить, выяснить, а он уходил от этого, всячески избегал откровенного разговора. Я была эмоционально совершенно раздавлена. Помню, лежу на полу и рыдаю. А он перешагнул через меня и ушел, хлопнув дверью.
Как это назвать? Хамством? Жестокостью?..
Однажды Золотухин рассказывал мне, как в ранней юности ухаживал за своей одноклассницей. Это было еще на Алтае. Представьте: село, зима, все замело снегом. Валера в нетерпении ждет, а она так и не пришла на свидание. И тогда он в отместку обгадил ее крыльцо. Такая вот мужская месть! Я даже онемела, когда он мне об этом рассказал. Мне была так чужда эта крестьянско-колхозная жизнь… Какие-то вещи я так и не простила ему.
Помню, у меня очень болел желудок. Хожу согнувшись, охаю от боли, пока он на меня не прикрикнул: «Ну что ты все стонешь? Иди в поликлинику». Я на него обиделась: думала — сам к врачу отвезет, а он меня одну в поликлинику посылает. Валера уехал на съемки фильма «Человек с аккордеоном». А мне в его отсутствие сделали срочную операцию, удалив две трети желудка. Он появился уже у меня в палате, очень переживал: выживу ли я?
Совсем недавно, уже после смерти Золотухина, кто-то позвонил поздно вечером.
— Але! Але!
— Здравствуйте…
— Ира, ты, что ли?
