— кричит помощник режиссера.
Как я умудрился удержаться на коне и пронестись с этим флагом сквозь «сечу», понятия не имею. Но — восторг неописуемый!
Лошадей обожаю. Помню, на съемках фильма «Тайна золотого брегета» несусь по самому краю обрыва, лошадь переходит в галоп. До меня долетают какие-то крики, но я слышу лишь стук копыт о землю и удары собственного сердца. Чувствую себя героем вестерна, удальцом-молодцом… Я умею красиво гарцевать, лошади меня слушаются.
— Юр, с ума сошел? Ты знаешь, какая там высота? — упрекает каскадер.
Посмотрел вниз после съемки. Мать честная! Если бы сорвался — костей бы не собрал…
Я люблю адреналин, движение, динамику, опасность. Внутри что-то вспыхивает. Возникает обостренное ощущение реальности, я зажигаюсь, скидываю шкуру комика… Самое страшное — остаться рабом одного амплуа в кино, хочется роли, которая сломала бы представление о тебе как об актере…
Первый курс циркового училища был позади, подошла пора летних каникул. Один мой друг все время околачивался на Киностудии им. Горького. Как-то режиссеру Борису Григорьеву потребовалась массовка для картины о герое Гражданской войны Василии Блюхере «Пароль не нужен». Я искал подработку. И приятель взял меня с собой. Нам предложили сыграть эпизодические роли красноармейцев, которые во время привала устраивают что-то вроде политагитки перед товарищами.
Мне по роли нужно было изображать солдатика, нарядившегося в японского генерала. Наклеили черные усы, бороду, а на белобрысую голову надели папаху.
И вот хожу я по киностудии при полном параде: выгоревшие волосы, черные торчащие тараканьи усы, черная клинышком борода, шаровары, рубаха, шапка… Мать родная не признала бы! Хожу, насвистываю. И вдруг навстречу женщина, второй режиссер Ростоцкого-старшего Зоя Курдюмова. Зоя Дмитриевна считалась асом по части открытия новых имен в мире кино.
Увидев меня, она громко расхохоталась и поманила пальцем:
— А ну иди сюда. Ты кто таков?
— Я из циркового училища, Юра Чернов. Меня сниматься к Борису Григорьеву взяли.
— Вот что, Юра, шагай за мной, Григорьев подождет!
Она хваткая была женщина в прямом и переносном смысле. Ухватила меня за руку и привела к Станиславу Ростоцкому. Тот, бросив взгляд, коротко сказал:
— Будем снимать.
Как только я вошел в комнату, где сидели люди из съемочной группы, тут же кто-то громко произнес:
— О, Сыромятников!
Так я познакомился с персонажем, которому обязан своей известностью.
Меня переодели: лицо двоечника, школьная форма короткая, будто с чужого плеча, только вот портфель слишком приличный. Была дана команда «отфактурить» портфель, чтоб реалистичнее выглядел. «Обживать» пришлось перед съемкой на школьном футбольном поле — тут же сбилась группа желающих помочь.
Вышли мы на поле. Парни — в свитерах, один я — в школьном костюме с портфельчиком. Начали: принялись гонять его вместо мяча.
Ой, что тут поднялось! Из окон понеслись строгие голоса: «А ну, двоечник, прекрати пинать портфель!» Тут же откуда-то понабежали тетки и принялись меня стыдить громче, чем болельщики «Спартака» на международных матчах:
— Ах ты, паразит, двоечник несчастный!
