Я даже маме с отчимом однажды сказала: «Вот увидите, я отсюда уеду!»
Меня ничего не держало в Пскове. Я была другая. Не лучше и не хуже остальных девчонок, просто другая.
Этого никто не замечал. Правда, был случай... Я дружила с одним мальчиком пять лет. С третьего по восьмой класс. Жили по соседству, играли в казаки-разбойники. А потом случился первый поцелуй на балконе, первые записочки. Любовью это не назовешь — мы были для этого слишком маленькими. Он моложе меня на год, но очень красивый. Однажды он написал на спичечном коробке: «Я тебя люблю» и подкинул его в мой портфель. У меня аж сердце запрыгало в груди от радости. «А почему ты не скажешь это вслух?» — спросила я. — «Смелости не хватает.
А ты?» «Посмотрим», — лукаво улыбнулась я. Как-то мы с девчонками в его день рождения решили сделать сюрприз: оставили цветы и маленький тортик под его дверью, позвонили и убежали. Так вот, я дружила с мамой этого мальчика. Она очень меня любила. Помню, как я ей заявила: «Вот через пять лет мы возьмем и поженимся!» А она в ответ засмеялась: «Какое «поженимся»! Тебя через год здесь не увидишь».
Она оказалась права. Там, за пределами нашего городка, была иная, неизвестная, но, как мне казалось, прекрасная жизнь. Удержать меня здесь было невозможно...
В третьем классе я сама записалась в музыкальную школу. Мама не могла купить мне пианино, и я стала учиться играть на гитаре. Но это было все-таки не мое. Я всегда хотела петь. А еще грезила сценой — мечтала стать актрисой или всемирно известной моделью.
Мечты мечтами, но ведь нужна и профессия.
Куда меня только не кидало! И визажистом думала стать, и бухгалтером. Но тут все мои метания решила судьба: из нашей школы сделали милицейско-правовой лицей. После него можно было поступить без экзаменов в школу милиции. Я посоветовалась с дедушкой. «Иди, дочка! Твои прадед и дед служили родине», — благословил он меня по-отечески. Дед хотел, чтобы кто-то в семье носил погоны. Двоюродные брат и сестра не пошли по его стопам. Это довелось сделать мне...
В школе милиции было очень тяжело учиться. Дисциплина жесточайшая. Нарушительниц в наказание заставляли маршировать на плацу по выходным дням, когда курс уходил в увольнение.
Были и наряды вне очереди: стоишь на кухне и часами в раковине моешь посуду или картошку чистишь, сидя на табуретке, — все как в армии.
Как в армии, по тревоге выезжали на полигон. Бегали там с автоматами и в противогазах. Не обходилось без ушибов и травм. Неудобной армейской обувью натирали мозоли. Ногти ломали при разборке автомата.
Негласно девушкам запрещалось пользоваться яркой косметикой, резкими духами, красить ногти. Мы это, конечно, понимали, но так хотелось выглядеть красивыми! Мы даже однажды объявили бойкот запретам: инициатором бунта была я. Пришли на занятия с такими ярко накрашенными губами, что впору было сниматься на обложку модного журнала. В школу вызвали родителей. Мама вернулась с собрания и говорит: «У тебя есть косметичка?
Ну-ка, покажи!» Оказывается, офицер-воспитатель про меня на собрании сказал: «К Федоровой замечаний нет, но она у нас — парфюмерная фабрика! Всех курсанток косметикой снабжает».
На занятия нам не разрешали приходить в гражданской одежде. По территории школы милиции мы ходили в камуфляже. Выдавалась и парадная форма — зеленый китель, юбка и фуражка с кокардой. Я не особенно любила форму. А дед мне внушал: «Это же так почетно и красиво!» Позже я поняла его правоту и к своей милицейской форме стала относиться с любовью и заботой.
А еще в школе милиции я научилась играть на саксофоне. Так получилось, что в оркестре были только духовые инструменты, вот мне и подобрали инструмент по росту и весу.
Мы играли в основном военные марши, например «Прощание славянки».
...«Ваше хобби», — прочитала я в анкете. «Интересный вопрос, — подумала я. — Представляю, что с ними со всеми будет, если напишу: «Владею приемами рукопашного боя и различными видами огнестрельного оружия...»
Учиться стрелять я начала также в школе милиции. Знакома с пистолетом Макарова, Марголина, ну и, конечно, с автоматом Калашникова. Был случай, когда меня выгнали со стрельбища. А все после того, как мой пистолет дал осечку, а я, чтобы проверить, в чем дело, повернула его к себе и заглянула в дуло. Преподаватель по стрельбе подскочил ко мне и в мгновение выбил пистолет из руки. Прогремел выстрел. Он как закричит: «Федорова, больше чтобы я тебя здесь не видел!»
